Знаменитый актер Александр Ширвиндт всегда иронично отзывался о себе как о воспитателе и понимал, что вряд ли избежит здесь ошибок, поэтому философски относился к шалостям единственного отпрыска. Зато теперь может в заведении Михаила Ширвиндта «Семь сорок» рассчитывать не только на стакан воды.

НОВОСТЬ

15:10, 21.12.2024

Александр Шепс объяснил, зачем он носит клыки вампира

Медиум стал гостем нового выпуска шоу «Миллион вопросов» с Дмитрием Дибровым.

Трудный ребенок

– Александр Анатольевич, как вы смотрите на то, что Миша вернулся в ресторанный бизнес?

– Если постоянно от всего отговаривать, то ребенка можно и потерять. Суть взаимоотношений с детьми – постоянное умиление их действиями, начиная с первых шагов.

– Вы даете сыну советы?

– Да, но их никто не слушает.

– Зато теперь вкусно поесть можно не только дома.

– Да. Если пускают и нет аншлага, то разрешают доесть за кем-нибудь из богатых посетителей (смеется).

«В нашем ресторане все по-домашнему»

– А у вас есть любимые блюда в ресторане сына?

– Я очень люблю барабульку, обожаю драники. Когда Антон Табаков ко мне хорошо относился, в ресторане «Штольц», который они открыли вместе с Мишей, специально для меня делали чечевичный суп. Но здесь этого не дождешься.

– А почему я не вижу в меню знаменитого омлета от Ширвиндта?

М.: Мы подумаем.

А. А.: Омлет – это мой менталитет, я больше ничего не умею. Правда, могу еще разогревать и делаю это хорошо. Я вообще г…ед. Не потому, что жаль тратиться на еду, просто для меня самое лучшее – расстеленная на капоте газета, а на ней колбаска, свежий батон, пластмассовые стаканчики.

М.: Я сам не люблю дорогие рестораны – это не моя тусовка.

– Александр Анатольевич, а если серьезно: вам не жаль, что Миша больше не работает на телевидении? С его знаниями, опытом и чувством юмора...

– Мне бы хотелось увидеть его в качестве ведущего. Они с коллегами пока в поиске.

«От беленькой сегодня, пожалуй, откажусь»

– Миша, ты достаточно быстро ушел из театра. Ты понял, что это не твое?

М.: Первое время, года три, в «Сатириконе» мне было хорошо. Потом мы с Сергеем Урсуляком параллельно занялись эстрадой. Позже Сережа начал снимать кино, а я пытался его продюсировать, но не сложилось.

А. А.: Кстати, Мишу из «Сатирикона» никто не выгонял. Когда стала вырисовываться перспектива остаться просто неизвестным артистом, он ушел сам.

– Миша, а почему ты пошел в артисты, если не горел этим?

М.: Я был этаким пофигистом. Мне казалось, что обучение в театральном станет «легким жанром». Была и еще причина: из меня могли сделать архитектора. По маминой линии все, вплоть до моего прадеда Семенова– главного архитектора Москвы, этим занимались. Но я совершенно не мог рисовать. Мне казалось, что ходить по сцене будет проще. Ничего подобного: та же учеба, что и в Институте стали и сплавов.

А. А.: Вот все удивляются, почему процентов восемьдесят актерских детей идут в театральный. А что удивительного, когда они с молоком матери впитали эту атмосферу? Когда к ним домой приходят все самые-самые, почему они вдруг пойдут в фармацевтический институт? Уже повзрослев, начинают задаваться вопросом, имеет ли это смысл. А первый позыв – конечно, туда!

С любимым Гошей

– Мишина учеба доставляла вам проблемы?

– Не то слово! Доучились с трудом. (Со вздохом.)

– Вам часто приходилось пользоваться своим служебным положением? Например, когда 7 ноября Миша с друзьями снял флаг с райкома партии?

– К сожалению, приходилось. То, что они совершили, в то время казалось настолько диким, что даже знакомые, которые могли помочь, кивали, но ничего не делали. Его выгнали из института, из комсомола, но могло быть и хуже. Потом потихоньку восстановили.

– Миша, а ты никогда не ощущал себя мажором? Не было снобизма, непомерных амбиций? Все-таки ты вырос в такой семье…

– Что касается хвастовства, амбиций – все это было и, наверное, есть. Но если ты с детства общаешься с людьми, многие из которых истинные знаменитости, то твои амбиции никогда не перерастут в звездную болезнь. Скорее, она присуща тем, кто вышел, что называется, из грязи в князи. Только на том основании, что однажды сыграл в посредственном сериале. Я вспоминаю своих знакомых из актерских семей – все они напрочь лишены всякой звездности. Взять хотя бы Костю Райкина, который всю жизнь своим трудом пытается доказать, что заслужил право быть собой. Или Маша Миронова – серьезная, умная актриса, в ней нет ни грамма снобизма. Миша Ефремов, Денис Евстигнеев, Антон Табаков такие же.

Александр Ширвиндт с внуками Александрой и Андеем на Валдае, 2010

– Знаю, что в детстве и юности папа частенько на тебя покрикивал. Своих детей ты воспитывал в той же манере?

М.: Мне не надо было кричать – они все делали сами. К тому же я никогда не был хорошим учеником, поэтому не имел права ругать детей за двойки. А вот легенда о папиной успеваемости жила в нашем доме до тех пор, пока классе в девятом я не нашел его аттестат. Там была всего пара четверок, а остальные отнюдь не пятерки…

А. А.: Воспитание – это миф. Все заложено тут (показывает на голову). Уже сейчас пишут, что имеет значение только генетика и ничего больше. Трудный мальчик или прилежный, отличник или двоечник – рано или поздно все равно станет тем, кем в нем заложено быть. Судя по тому, через что мы прошли с Мишей, я вижу, что в конце концов побеждает генетика.

– Вы много общаетесь с внуками. Как вам кажется, разница между поколениями у вас с Мишей и у Миши с детьми одинакова?

– Между мной и сыном разница меньше. Все-таки на старте у нас были примерно равные возможности, да и строй был тот же. А у нынешних уже все есть, они растут в иных условиях. Внуки хорошие, но это совсем другие животные. Мои, может быть, и понимают, что все это каменный век, но они вынуждены быть хорошими. И это иногда видно.

А вот правнуки совсем еще маленькие – пока только радуют, в том числе умом. У нас с Эллой есть такая игра – «пугалки»: мы прячемся под одеяло. Это началось в два года, а сейчас ей четыре. И вот недавно я говорю: «Пойдем пугаться», а она мне: «Ты взрослый человек. Совсем с ума сошел?» (Смеется.) Такая зараза растет, да еще и хорошенькая. Натерпятся они с ней.

«Правнучка Эллочка – такая зараза!»

– Вам не жаль, что внуки не выбрали актерскую профессию?

– Нет, это счастье!

Михаил Ширвиндт и Антон Табаков умеют жить со вкусом

Привычка дружить

– Александр Анатольевич, вы как художественный руководитель с возрастом изменились?

– В театре диктат должен быть обязательно. Но актеры меня не боятся.

– Вам сложно загнать актеров на репетиции, ведь все же на съемках?

А. А.: Раньше не было такого безумного количества сериалов. И что я могу ответить актеру, когда он сетует, что у него нет квартиры, надо содержать семью и так далее? Спрашиваю: «Зачем ты учился? Мог бы такую роль играть!» Кивает, и на этом все заканчивается. Так что репертуар составить – катастрофа, а репетиции – вообще утопия. Хотя сейчас и в кино кризис, поэтому некоторые спохватились: «А что это мы ничего не играем?» А где вы, говорю, раньше были?

М.: Ну, не все так плохо. Взять хотя бы дочь моего друга – замечательную актрису Сашу Урсуляк, которую я знаю с детства. Из молодых актеров она, на мой взгляд, лучшая. Саша в плохих сериалах не снимается, делает ставку на театр. До сих пор любой серьезный актер держится за театр.

– Ученые доказали, что человек чувствует себя счастливее всего в 20 лет и в 80…

А. А.: Человек, доживший до восьмидесяти, уже не помнит ощущений себя 20-летнего – ему кажется, что было хуже. В 20 тебе кажется, что все возможно, но всего приходится добиваться. А в 80 уже ничего не хочется, но все можешь. Вот такие ножницы. Мне уже 80, как многим моим друзьям и коллегам. Все уже еле ползают, а ты помнишь, какими они были…

И вообще, круг стремительно сужается – почти никого не осталось. Сейчас у меня три трубки Янковского, четыре – Горина, две трубки Аркаши Арканова. Жду остальные.

М.: Есть возраст, на который ты сам себя ощущаешь, и возраст, на который тебя воспринимают окружающие. Иногда они совпадают. Мне кажется, что Ваня Ургант, например, старше меня раза в три. А моему товарищу Сереже Цигалю под 70, но раз в месяц он ездит на мотоцикле в Коктебель, иногда с собакой-волкодавом на заднем сиденье. Или прилетает на день в Москву, а потом отправляется куда-нибудь в горы – в Узбекистан или на Гоа. Не знаю, на сколько лет он себя ощущает, но, по-моему, ему нет еще и 16. Сережа – совершенный ребенок. Поэтому, видимо, и выглядит так свежо, и в теннис играет как заведенный. А вот моему другу Денису Евстигнееву по ощущениям 86, хотя в компании он моложе всех – ему 54.

– А что для вас дружба?

А. А.: Во-первых, привычка. Все, что возникло в молодости, тянется шлейфом. А во-вторых, это должна быть какая-то отдушина, чтобы хотелось встречаться. Но сейчас уже ни с кем особо не хочется видеться. Всё, лимит исчерпан. Эмоций почти не осталось. Кстати, в компании я отличался тем, что обожал слушать. Все говорят о себе любимом – талантливом, бездарном, но все равно о себе. Спрашивают: «Ну, как дела?» Рот не успеешь открыть, как: «А у меня, ты знаешь…» – и покатилось. Ужас!(Смеется.)

– Непонятно, как раньше все успевали: и работать без перерыва, и общаться, практически не расставаясь…

А. А.: Молодые были, куражистые. И потом важен предмет общения. Раньше он состоял в том, чтобы рвануть куда-нибудь, выпить, похулиганить, на ипподром сходить, на футбол, еще какое-нибудь хамство устроить. И такой кураж был лет до 55.

– Миша как раз сейчас в этом возрасте. В одной из ваших книг вы писали, что он умеет дружить. Мне кажется, в этом вы схожи…

А. А.: Сережа Урсуляк, Денис Евстигнеев… – их круг, человек десять, держится стойко. К сожалению, пять лет назад ушел из жизни  Рома Козак.

М.: Но и мы в последние годы стали реже встречаться. Хотя большие праздники, такие как Новый год, проводим вместе у Урсуляка. Кроме того, друзья с удовольствием заглядывают ко мне в кафе. Кстати, Урсуляк у меня справлял свадьбу Даши.

Своей жене Наталье Николаевне Александр Анатольевич верен уже 58 лет

– Кроме умения дружить, у вас одинаковое чувство юмора, вы оба не любите пафос и дорогие рестораны. А как обстоят дела с предпочтениями в одежде?

А. А.: Мне все равно, что надеть. Всю жизнь носил обноски. Сначала Андрюшка Миронов все вышедшее из моды сбрасывал. Потом от Мишки, когда он был потолще и ему выдавали костюмы для ведения программ, тоже перепадало.

М.: Теперь и я за папой донашиваю. А вот куртка, в которой он пришел, – моя: я ее папе для рыбалки отдал. А он ее носит не снимая, даже к Путину в ней ходит.

– Миша, Александр Анатольевич, а чем вы отличаетесь друг от друга?

А. А.: Мне кажется, Мишка намного сдержаннее, у него нет этой манеры открывать пасть по любому поводу, особенно дома. Это возрастное (смеется).

М.: С годами я стал менее терпимым, острее реагирую на несправедливость, называю вещи своими именами. Конечно, живи мы в советское время, я бы сейчас не пел петухом, а придерживался бы двойных стандартов. Так что дело не только во мне.

А. А.: А я, наоборот, «хужею». Раньше был гораздо категоричнее, смелее и мудрее. А когда запреты сняли, всего боюсь. Старость…

Беседовала Марина Зельцер