Григорий Горин: человек-праздник
К 70-летию автора «Того самого Мюнхгаузена» телеканалы приурочили массу проектов.
К 70-летию автора «Того самого Мюнхгаузена» телеканалы приурочили массу проектов.
12 марта ему бы исполнилось 70 лет. Но вот уже десять лет, как этого, не побоюсь высокого эпитета, гениального драматурга, прозаика, сатирика нет с нами.
Хотя почему нет? Ведь мы смотрим фильмы, снятые по его сценариям: «Тот самый Мюнхгаузен», «О бедном гусаре замолвите слово», «Формула любви», «Дом, который построил Свифт», «Убить дракона», ходим на спектакли, поставленные по его пьесам… Их часто показывают, да и сам Григорий Израилевич тоже мелькает на экранах в различных творческих встречах и в ретровыпусках программы «Вокруг смеха». Картавый, кудрявый, милый и теплый...
«Поумнеет — станет сатириком»
— Он был посол от Господа здесь, — говорит Геннадий Хазанов. — И он эти полномочия честно выполнял. В какой-то момент Господь сказал: ты мне очень нужен, поэтому, если можно, завтра прибудь ко мне. Вот и все, он в командировке.
Родился Горин в Москве...
Писать Григорий начал очень рано. В семь лет мальчик насочинял множество стихов, но не про кузнечиков или козявок, а про то, что слышал по радио — про холодную войну.
В девять лет руководительница литературного кружка, в который ходил Григорий, привела его к Самуилу Яковлевичу Маршаку. Поэт послушал стихи маленького Гриши и вынес вердикт:
Эта знаменательная встреча с Маршаком, наверное, определила дальнейшую судьбу Горина. Однако «просто быть сатириком» ему не хотелось. По признанию Григория Израилевича: «Недостатки общества от моей борьбы с ними только множились...»
Он продолжал писать, но после окончания школы поступил… в Первый медицинский институт — родители видели своего сына хорошим врачом. В институте увлекся КВНом. Писал скетчи для команды, познакомился с Аркадием Аркановым, и в 1963 году новоиспеченный дуэт сочинил юмореску и принес ее на радио в программу «С добрым утром!»
Его фамилию Офштейн действительно мало кто знал. Для печати в те годы она была неблагозвучной, а для радио — трудно произносимой. И тогда родился псевдоним Горин — от слова «горе», а может быть, «гора» или… как он любил шутить, что Горин означает: «Гриша Офштейн решил изменить национальность». Писатель и сам потом уже не мог сказать точно. Но с новой фамилией он сросся и даже получил на нее паспорт.
После окончания института Горин работал врачом «скорой помощи», пытаясь совмещать медицинскую и литературную профессии. Но тяга к перу оказалась сильнее. К началу 70-х у него вышло уже несколько книг рассказов и пьес, и Горина приняли в Союз писателей.
С театром по жизни
В 1973 году на свет появился молодежный театр Ленком. И Горин примкнул к труппе. Художественный руководитель театра Марк Захаров называл его своим «Антоном Павловичем» и вспоминал: весной 1974-го театр уехал на гастроли в Ленинград, взяв с собой Горина, который пообещал написать пьесу «Тиль». Горин стучал на своей пишущей машинке и «делал вид, что знает, о чем будет второй акт и чем вообще кончится дело». Несмотря на то что в глазах Марка Анатольевича мелькал испуг, работал Григорий азартно и весело. И вскоре второй акт оброс изящными диалогами, оригинальными сюжетными линиями и смешными фразами. С этого момента и началось длительное и плодотворное сотрудничество Захарова и Горина.
— У каждого театра есть свои тайны, загадки, — говорил Марк Захаров. — Но есть что-то такое, без чего театр немыслим. Без чего немыслим наш театр — так это без пьес, которые создает специально для нас Григорий Горин.
Гришина Любовь
Со своей будущей женой Любовью Кереселидзе Горин познакомился в театре Сатиры во время просмотра нового западного фильма. После сеанса он проводил ее домой. А через год они поженились и на протяжении более 30 лет никогда не расставались. «Гришина Любовь» так называли друзья семьи супругу Григория Израилевича. Она работала редактором и на ней он «проверял свои шутки и остроты».
И ей он посвятил в свое время стихи:
Жена юмориста с женой декабриста
Судьбою сравнима вполне.
Свой каторжный труд – добывание шутки –
В котором проводит он целые сутки,
Всё поровну делится с ней.
И всё, что добудет, стократно обсудит,
Проверив на ней заодно.
И даже когда ей свой стих посвящает,
Расслабиться бедной и тут запрещает,
А спросит: «Ну это — смешно?»
А когда как-то у Григория Израилевича поинтересовались: «Верит ли он в любовь с первого взгляда?» - он ответил, не задумываясь:
Как бывший врач Горин, наверное, лучше других понимал непрочность и недолговечность жизни — но, как философ, он знал, что земной след остается — в людях, которые продолжают жить.
Бессмертие души было для него очевидным. Собственно говоря, только понимавший это человек мог написать «Мюнхгаузена» и «Свифта». Но к смерти он не готовился, а может, просто старался не думать о ней. В свой 60-летний юбилей он полетел в Израиль, чтобы навестить отца, которому исполнилось 95 лет. Возможно, он боялся просто не успеть попрощаться с ним. Попрощался. Отец умер через два месяца после смерти сына…
Смерти нет!
…Его не стало в 7 утра 14 июня в 2000 году. А за день — 13 июня — он, как всегда эмоционально, обсуждал с друзьями планы по поводу летнего отпуска. Ничто не предвещало трагедии, хотя… первый звоночек прозвучал в мае, когда Григорий Израилевич приехал на фестиваль капустников в Нижний Новгород. Там у него случился сердечный приступ — врачи сказали, что стенокардия и надо бы поберечь себя – полежать хотя бы несколько дней, отдохнуть. Однако, приехав домой в Москву, он забыл про рекомендации медиков – ведь сам он по диплому был врачом… А через месяц сердце вновь дало о себе знать. Как вспоминает жена писателя, Горину стало нехорошо. Он злился на свое плохое самочувствие, потому что ненавидел болеть. Вызвали „скорую помощь“. Врачи сделали кардиограмму, ничего страшного не обнаружили и уехали. А на следующее утро начались очень сильные боли в груди, Горин стал задыхаться… «Скорая» приехала не сразу, капельницы уже не помогли. Григорий Израилевич скончался в 60 лет от обширного инфаркта.
В тот день, когда умер Горин, в Театре имени Маяковского играли один из его последних спектаклей «Кин IV»… И еще — в тот день вышла его последняя книга, сигнальный экземпляр которой привезли на похороны – на Ваганьковское кладбище. Он ушел на пике славы. Захаров готовился к съемкам фильма «Шут Балакирев» по сценарию Горина... Но…
Его называли «человек-праздник», «человек-фейерверк». И все думали, что этот праздник будет всегда.
Дмитрий Сергеев