О новом фильме сценариста «Ассы» Сергея Ливнева с довольно странным названием «Ван Гоги» впервые заговорили в прошлом году. Не заговорить было сложно: в последний раз Ливнев сам садился в режиссерское кресло больше 23 лет назад и все гадали, будет ли возвращение триумфальным. Актерский состав в своей картине он собрал мощный (роли на дух не переносящих друг друга сына и отца исполнили Алексей Серебряков, который не нуждается в представлениях, и известный польский актер Даниэль Ольбрыхский, отмеченный Медалью Пушкина за большой личный вклад в распространение русского языка). К тому же, «Ван Гоги» как следует громыхнули на «Кинотавре», взяв приз за музыкальное решение. С течением времени ленту Ливнева на второй план оттеснили другие участники сочинского смотра – они и в прокат вышли раньше, просто не дав публике возможности забыть об их существовании, и на других фестивалях были представлены, в том числе и иностранных.
В копилке «Ван Гогов» тоже есть несколько международных презентаций. Еще как минимум парочка, по словам режиссера, точно запланированы на ближайшее время. Но вот пойдет ли на его новый фильм массовая публика в России – вопрос спорный. Сам постановщик для себя его, правда, закрыл, довольно прямолинейно отметив, что фильм снят не для того чтобы становиться хитом проката. Этот же факт будет очевидным для любого, кто посмотрит «Ван Гогов», поскольку лента действительно является примером выверенного авторского кино, которое тяготеет к фестивальным фишкам, как бы их не высмеивали сами авторы. В то же время есть в этой драме и искренность, и слегка распыленный по хронометражу, но не теряющий своей формулировки четкий посыл, которые раз за разом пробиваются через множество затянутых и призванных вызвать чувство ностальгии планов и способны в конце концов достучаться до зрительских сердец.
Даниэль Ольбрыхский и Алексей Серебряков в фильме «Ван Гоги»
Постоянно транслируют искренность и Серебряков с Ольбрыхским. Их герои на первый взгляд похожи так, как и должны быть, согласно старым поговоркам всего мира. В английском языке эту схожесть описывает фраза like father, like son, в русском – «весь в отца». Оба, кажется, не удовлетворены существующим положением дел, но вынуждены с ним мириться, оба годами носят в себе затаенные в себе невысказанные обиды. При этом каждый считает, что именно он поступает правильно, и стремится как можно сильные отдалиться от другого. Дело даже не в банальном расстоянии, а в более глубинных вещах – к примеру, поведенческих паттернах, основанных почти всегда исключительно на упрямстве. Наблюдать за вынужденными попытками героев пойти на контакт интересно, несмотря ни на что – даже на слегка сказочный контекст (герой Серебрякова, например, живет в Израиле и занимается изготовлением фигурок, сплетенных из веревок, – одновременно детское хобби и словно бы не дающий покоя гештальт) и разницу в статусах.
Кадр из фильма «Ван Гоги»
Марк пытается повеситься в первые же пять минут ленты (иногда фильм играет в черную комедию и эти моменты прекрасны), Виктор Самуилович, несмотря на почтенный возраст, полон жизни и планов, но только до поры до времени. К тому моменту, как ему, прославленному дирижеру, который на глазах чахнет от отсутствия дела всей своей жизни, ставят страшный диагноз, он уже не может полностью полагаться на себя, но еще не понимает, что ждет его в ближайшем будущем. Марк понимает. Но слишком сильны противоречия и страшны принятые в прошлом неправильные решения – пропасть между отцом и сыном, даже несмотря на трагические обстоятельства, только разрастается.
По маршрутам своей юности – буквально – Марк передвигается исключительно с завязанными глазами. Стоит сдернуть черную повязку, и он трусливо сбегает, не выдерживая воспоминаний, в которых было мало хорошего. Он бежит от прошлого, отчаянно с ним сражается, но при этом понимает, что эта битва давным-давно проиграна.
Алексей Серебряков в фильме «Ван Гоги»
Несмотря на всю тяжесть поднимаемых тем и моральные муки героев, которым действительно есть чем тяготиться (без спойлеров отметим лишь, что в драме есть попытка убийства), «Ван Гоги» оставляют после себя светлое впечатление. И дело даже не в концовке и долгожданном разрешении заскорузлого конфликта, хотя и они дают нужный эффект, но и в том, как картина снята с точки зрения визуала. Даже несмотря на то, что в фильме довольно много камерных и экспрессивных эпизодов, в конечном итоге практически в каждом кадре считывается в первую очередь ощущение пространства, полного света и воздуха, который, кажется, можно вдохнуть полной грудью, даже находясь по другую сторону экрана. Даже томящие и тоскливые эпизоды пропитаны ощущением чего-то светлого – набитый всяким барахлом загородный дом Гинзбурга, пустынный юрмальский пляж, лестничная клетка с витыми перилами. И совершенно отдельно стоит отметить, что сохранение этого неуловимого оптимизма, пусть и с оттенком грусти в фильме, где один из героев периодически думает о самоубийстве и в течение нескольких минут которого со всей первозданной мощью звучит «Реквием» Моцарта, – вещь прекрасная в своей парадоксальности.
Кадр из фильма «Ван Гоги»
Несмотря на то, что «Ван Гоги» посвящены и исследуют в общем-то тему отцов и детей, а также – так или иначе – поиска собственного счастья, есть в нем и элемент, который словно бы выпадает из всей сюжетной конструкции и способный оставить легкое чувство недоумения. Это – тот самый финал, давший название всей картине, который возник у Ливнева в момент его знакомства с художником Александром Галицким и который, хоть и ложится в канву повествования, выглядит достаточно искусственным включением.
Но даже при всех этих оговорках, «Ван Гоги» могут не только найти свою публику, но и буквально взять в плен «не свою». Картина, как уже говорилось выше, местами отлично работает как черная комедия, и при этом полноценно функционирует как драма. В первую очередь, конечно, за счет ведущих актеров, которые хоть иногда и слишком натянуто орут друг на друга, в иные моменты демонстрируют какой-то запредельный уровень экспрессии.
Кадр из фильма «Ван Гоги»
Затянутость и чрезмерная увлеченность Ливнева эпизодами из прошлого (молодого Виктора Гинзбурга, кстати, играет Евгений Ткачук, с которым Серебряков работал на фильме «Как Витька Чеснок вез Леху Штыря в дом инвалидов», но его особенных актерских откровений здесь не наблюдается) слегка уравновешиваются не только органичным дуэтом Серебрякова и Ольбрыхского, но и тонкой работой гримеров. Так, пожилой, но все еще цветущий человек на глазах превращается в неизлечимо больного, неспособного различать прошлое и настоящее, и большую часть времени проводящего в забвении. Эти эпизоды, к слову, хоть они и давят на психику, нельзя назвать слезодавительными – Ливнев, хоть и позволяет себе иногда увлечение не всегда оправданными ходами (и, к слову, имеет на это полное право), уважает свою публику и это вызывает аналогичную ответную реакцию.
В «Ван Гогах» порой все звенит от напряжения, а иногда картина погружает своих героев в меланхоличное настроение. В картине летят годы, за которые Марк еще несколько раз успевает солгать отцу, вернув таким образом своеобразный долг, и одновременно оградить от ненужных потрясений. Это дает зрителю возможность не только порассуждать о морально-этических сторонах вопроса, но и слегка запутаться. В конце концов, создатели не ставили перед собой задачу разложить все по полочкам и показать, кто хороший, а кто плохой. Все чувства, вся боль здесь показаны сквозь призму обоих героев и проверить, кто из них лжет, а кто говорит правду так же нереально, как и решить, кто прав, а кто виноват.
Трейлер фильма «Ван Гоги»
Читайте также:
Филипп Киркоров призвал вручить Алексею Серебрякову «Оскар» за роль в фильме «Ван Гоги»
Появился первый трейлер драмы о болезни Паркинсона «Ван Гоги» с Алексеем Серебряковым в главной роли
«Кинотавр-2018»: 7 фильмов-сенсаций фестиваля, которые просто преступно пропустить в прокате