18 мая в 22:00 на ТНТ стартует долгожданный сериал о жизни в эпоху 90-х «Мир! Дружба! Жвачка!». Главный герой проекта — простой 14-летний парень Санька Рябинин, делающий свои первые шаги во взрослой жизни. Роль его матери сыграла петербургская актриса Ксения Каталымова, юность которой как раз пришлась на ту самую эпоху. В интервью Ксения вспомнила свои лихие девяностые, отсутствие колбасы и наличие уверенности в том, что все будет хорошо, а также рассказала, почему считает сериал «Мир! Дружба! Жвачка!» особенным проектом.
— В 93 году, когда развиваются события сериала «Мир! Дружба! Жвачка!», вам тоже было, как и главным героям 14-16 лет. Скажите, похожи ли ваши 90-е на сериальные?
— Сложно судить, но безусловно, есть что-то узнаваемое: тот же лук на подоконнике, стенки, ковры, радио… Очень много узнаваемого быта. Я в сериале играю маму, а в свои 90-е была подростком и не несла никакой ответственности, стараясь жить под обстоятельствами, которые были предложены тем временем. Да, нас, как и героев сериала, тоже воспитывала улица, мы были более свободны, чем нынешние подростки и принадлежали себе. В этом есть своя прелесть: мы быстрее сталкивались с реалиями, быстрее взрослели и не питали иллюзорных представлений о жизни.
Кадр из сериала «Мир! Дружба! Жвачка!»
— Какие атрибуты из 90-х вам запомнились больше всего? Варенки, жвачка, ваучеры...
— Конечно, жвачки, которые однажды моя тетя привезла из ГДР. Я прибежала в школу, угостила ребят, и к концу дня мой мешочек опустел. Зато я целый день была «королевой бензоколонки», королевой класса, у которой была целая куча настоящих иностранных жвачек. Такими же атрибутами были мои джинсы Lee, которые я заносила до дыр. В них я была невероятно крута. Еще был плеер, выделявший меня из общей толпы. В 90-х я пела в детском хоре, который гастролировал по разным городам Европы. Помню, после поездки в Австрию в 92 году нам заплатили кое-какие деньги, и на них мы купили ботинки-дутики, телефоны с кнопками и маленькие синтезаторы. С такими штуками мы были самыми крутыми ребятами.
— Подрабатывали вы как-нибудь в 90-х? Ну, например, некоторые подростки мыли машины...
— Моя мама участвовала в елках и чтобы не брать человека со стороны она приглашала на выступления меня. Так нашей семье удавалось заработать чуть больше денег.
— Как 90-е сказались на жизни вашей семьи? Например, на карьере вашей мамы, актрисы Татьяны Захаровой? Ей пришлось как-то крутиться, чтобы выживать?
— Конечно, все было. Мама так крутилась, что порой работала на четырех работах да еще и воспитывала меня одна. Тут уж отдыхать не приходилось. Но вся ее подработка была связана с профессией. Мама очень сильно любила театр и смогла заразить этой любовью и меня, и других ребят, которые под ее влиянием шли и поступали в институты. Порой у нее не было времени даже выкупать продукты по талонам, просто не успевала, поздно возвращаясь с работы. Иногда вместе с ней возвращалась и я, засыпая в ночном метро. Когда я особенно уставала, мама меня жалела и ловила такси — поехать домой на машине было особенным счастьем. А так мамочка не жаловалась на 90-е. Да и вообще раньше в семье, да и сейчас у нас не принято обсуждать денежный вопрос или сетовать на сложное существование. Хлеб был, макароны были… Чай с сахаром, если сахар удавалось выкупить. Пополнела тогда жутко, потому что ела этот ужасный маргарин в пластмассовых коробках. А потом в моей жизни появился отчим, мой папа Майкл, американец… Он писатель, драматург, преподавал английский язык. Тогда он нам очень сильно помог. Вообще, спасибо за мои 90-е маме, бабушке, царствие ей небесное, тетям, педагогам и моему папе Майклу.
Кадр из сериала «Мир! Дружба! Жвачка!»
— 90-е принято ругать, но не все же было ужасно?
— Да не было у меня ничего ужасного. Знаете, когда в семье люди витально относятся к жизни, внутренне счастливы, то и ребенок воспринимает все точно так же. У меня не было какого-то оценочного ряда из серии — как же мы так бедно жили… В моей семье об этом не говорилось. Наш дом всегда был открыт для людей, мы собирались на нашей 5-метровой кухне, жарили сухари и пили чай с сахаром или без при этом постоянно хохоча. Обсуждали какую-то свою подростковую ерунду, иногда получая легкие замечания от мамы, мол, Ксан, можно немножечко потише. Здорово было. В 90-х я приобрела своих лучших друзей, которые остаются со мной и по сей день. Была колоссальнейшая дружба и преданность, были мои замечательные педагоги — Аза Григорьевна Алексеева, Любовь Михайловна Суботовская, Владимир Викторович Петров, потрясающие годы театрального института, первая любовь, первые выходы на сцену, первые победы: и человеческие, и профессиональные. Еще была перспектива, что все впереди и сложится так, как ты захочешь. Была убежденность в своей правоте, невероятная смелость… Это были потрясающие годы. Это было время, которое я воспринимаю как данность. Вышла из 90-х живой и здоровой и слава Богу. (Смеется). Спасибо за это и низкий поклон судьбе.
— По чему из 90-х вы скучаете больше всего сейчас?
— Когда тебе 14-16 лет, ты представляешь жизнь как бесконечность, без финальной точки. И чем взрослее ты становишься, тем больше осознаешь ее конечность.
Во времена юности ты стоишь перед неизведанным, чем-то светлым и добрым. Но надо сказать, что я и не ошиблась, все случилось именно так, как я себе и представляла, просто временной отрезок жизни сейчас чувствуешь уже по-другому.
Кадр из сериала «Мир! Дружба! Жвачка!»
— В сериале играют молодые актеры, для которых 90-е — это загадочная эпоха. Помогали ли вы им чуть ближе почувствовать те годы, может быть, подсказывали какие-то моменты, чтобы получилось точнее?
— Нет, не помогала. У нас были потрясающие ребята: режиссер Илья Аксенов, сценаристы Саша Белов и Петя Внуков, проводившие все время на площадке. Честно говоря, они так здорово разбирались в материале, что помогать не было необходимости. Это поле режиссерское и сценаристское, на него не нужно залезать, если этого не требуется. Никто кроме них точнее не укажет. У меня были, безусловно, талантливые дети — Егор с Дашенькой. Мне им ничего не приходилось объяснять, если и возникали вопросы, то на них отвечали специально обученные люди: режиссер и сценарист.
— Что касается вашей героини, то она часто поступает эмоционально, сначала делает, а потом думает. Насколько вы оправдываете ее поступки?
— Лично я никогда не думала, что ее поступки продиктованы эмоциями. Мне казалось, что она все время поступает осознанно, правда, логика у нее конкретная, прямая. У Нади не было других вариантов, столько всего навалилось, что просто на раздумья нет времени. Не думаю, что она сначала делает, а потом думает. Мы знакомимся с ней уже в тех острых обстоятельствах, когда она по три раза в день принимает для семьи важнейшие решения. Я адвокат своей роли, поэтому смогу ответить на этот вопрос только после просмотра сериала. Находясь внутри персонажа очень сложно увидеть историю со стороны. В любом случае я полностью оправдываю Надю: если бы я этого не делала, то даже не знаю, кто бы вместо нее получился.
— Она, бесспорно, глава семьи и в каком-то смысле подавляет своего мужа. Как вы считаете, может ли женщина быть в семье главной или же такая семья обречена?
— Жизнь такая разная, и мы все разные. Каждый подбирает партнера исходя из того, что ему сейчас нужно. Я уверена, что все наши встречи неслучайны. Раз ты живешь с таким человеком, значит, тебе нужен именно он, значит, жизнь сложилась таким образом, каким и должна была. Многое еще зависит от воспитания, от того, какая перед глазами ребенка родительская модель: сильная мама и мягкий папа или же наоборот — властный отец и мягкая мама. Это во многом нас формирует.
Со стороны может и правда показаться, что Федя какой-то никчемный, но одновременно с этим возникает вопрос — как бы все сложилось, если бы он был более властный и активный? Стала бы Надя жить с таким человеком? Сошлись бы они вообще хотя бы дня на два? Я думаю, что Надя имеет того Федю, который ей и был нужен. Да, существуют разные модели семьи, и тут уже вопрос гибкости нашего характера, вопрос мышления и понимания того, кто ты есть на самом деле.
— Скажите, как вы попали в сериал?
— Как и все, меня пригласили на пробы. Помню, что мне сразу все понравилось, но ушла с площадки со странным ощущением: «А понравилась ли я?». Далее я сделала еще несколько проб и потом узнала, что утверждена.
— Решение сыграть в этом проекте вы приняли сразу?
— Там у моего персонажа настолько большое развитие, что просто счастье сыграть такую колоссальную драматическую линию, когда не приходится подыгрывать, не приходится оправдывать то, что тяжело оправдать. Замечательно выписанная роль, конечно, я сразу согласилась.
— Чем вас привлекла эта история и можете ли назвать свою работу в сериале «Мир! Дружба! Жвачка!» особенной, штучной, стоящей в отдельном ряду?
— Очень приятно работать в коллективе, где все заинтересованы в отличном результате и на площадке нет равнодушных, случайных людей, как это иногда бывает на некоторых проектах. В этом отношении съемки сериала «Мир! Дружба! Жвачка!» — это действительно отдельная история. Огромное спасибо режиссеру Илье Аксенову, замечательному второму режиссеру Маше, костюмерам, гримерам, потрясающей операторской группе. Это была настолько дружная команда, что я даже ни разу не слышала, что у кого-то возникают какие-то проблемы. Все незаметно, но с огромной пользой делали свое дело: точно, четко и безо всяких претензий. Ну а что касается кастинга, то просто счастье работать с такими партнерами, как Степан Девонин, Артур Бесчастный, Сережа Степин, Даша Гущина, сыгравшая мою дочь. Ей всего восемь, а она работает наравне с лучшими профессиональными актрисами. Никаких капризов, что я устала, хочу есть… Я первый раз видела такое, чтобы сценаристы сидели на площадке и работали вместе с нами. Я была счастлива на протяжение всех съемок и благодарю Бога за прекрасную возможность поучаствовать в такой истории.
Дарья Урсуляк и Ксения Каталымова в сериале «Мир! Дружба! Жвачка!»
— Как вы думаете, этот проект будет интересен и тем, кто жил в те времена, и молодежи, знающей о 90-х только от своих родителей?
— Успешность проекта — это своего рода чудо. Даже я, профессиональный человек в среде, не могу объяснить причин того, почему тот или иной проект становится популярным. Тут уж как звезды сойдутся: порою замечательные фильмы почему-то лежат на полках. Просто не повезло, было не их время. Даже если во время работы над спектаклем или фильмом ты понимаешь, что все складывается и получается, совсем не значит, что проект будет популярным. Реальный успех достигается только после того, как произведение приходит к зрителю. Я была бы счастлива, если бы мы попали в зрителя… И это, наряду со съемочным процессом, стало бы еще одним чудом. Я как реалист предполагаю разное развитие сценария, но как бы не случилось дальше, я уверена, что это замечательное кино: с большим количеством потрясающих актерских работ, узнаваемых примет того времени. По логике вещей мы должны зацепить зрителя ну а там уж как Бог даст.