На канале СТС стартовал четвертый сезон сериала «Восьмидесятые». Действие развивается в 1988 году, когда самая большая страна под руководством Михаила Горбачева переживает большие перемены. Потрясения коснулись и личной жизни героев, причем в стороне от любовных переживаний не осталось и старшее поколение. Геннадий и Людмила Смирновы (Александр Половцев и Мария Аронова) хотя и развелись, но продолжают жить в одной квартире, ведь другой жилплощади нет.
Мы встретились с актером Александром Половцевым и поговорили о том, как проходили съемки четвертого сезона «Восьмидесятых», как он сработался с новым режиссером и какими для него самого были 80-е.
— Перед тем, как начать сниматься в четвертом сезоне, вы пересмотрели старые серии, чтобы вспомнить, какой он, Гена?
— Да, у меня старые серии скачены — перед съемками смотрю, чтобы куда-то в сторону не уйти. Но когда получаешь текст, сразу ныряешь в него, надеваешь на себя знакомый образ — и всё, ты уже там.
В новом сезоне много семейных сцен: Гена будет постоянно выяснять отношения с Людмилой, ввязываться в новые авантюры на пару с Колей, а в какой-то момент ему даже придется принимать роды… В связи с тем, что Гена развёлся с женой, он «переехал» жить в гараж. Завел себе там топчан, зелень начал выращивать… Снимаем мы, правда, не в настоящем гараже, а в декорации, но она очень реалистичная. Художники-постановщики отлично над ней потрудились.
Александр Половцев и Мария Аронова на съемочной площадке сериала «Восьмидесятые»
— Гена обитает там по принципу «женщинам вход строго воспрещен»?
— Почему же? Туда и Люда приходит, и Тамара.
— Но что женщины забыли в гараже?
— Гена и Коля говорят Тамаре, что в гараже они обливаются, потому что решили жить по системе целителя Порфирия Иванова. Хотя на самом деле, конечно, они ходят в гараж выпивать и закусывать. Вот Тамара и решает наведаться в гараж, посмотреть, чем они там занимаются. Режиссер настаивает на том, чтобы Гена и Коля продемонстрировали Тамаре, как они обливаются. Видимо, придется нам с Леонидом Громовым, который играет Колю, через это пройти(улыбается).
Актеры Леонид Громов и Александр Половцев на съемочной площадке сериала «Восьмидесятые»
— Интересно, у вас есть гараж?
— Нет. Гараж был у моего папы, но в связи со строительством скоростной магистрали его снесли.
— В новом сезоне у проекта новый режиссер — Юлия Левкина, которая все это время была вторым режиссером. Вы хорошо сработались?
— Да. Как с режиссером мы с Юлей работаем первый сезон, но никаких недопониманий нет. Она очень точно все подсказывает, мне нравится.
— Вы актер предлагающий или скорее подчиняющийся мнению режиссера?
— Я скорее подчиняющийся, но старающийся делать все чуть-чуть по-своему. Главное — не переборщить.
— Какие еще интересные сцены ждут зрителей в новом сезоне?
— В одной из сцен мне придется сверкать голым торсом в душе. Но на «Восьмидесятых» это уже не в первый раз. В Минске мы как-то раз снимали подобную сцену. Дело было в парилке, нам дали белье телесного цвета, но оно так прилипало к телу, что в кадре было заметно. Пришлось снимать. Ничего — прикрылся мочалочкой (улыбается).
— По сюжету, в новом сезоне Гена и Коля будут «баловаться» не только обливанием, но и иглоукалыванием…
— Да. Ровно в тех же целях, что и в случае с обливанием. Гена и Коля говорят Тамаре, что намерены ходить на иглоукалывание к китайцу — три раза в неделю. А то, что от них после этого будет слегка пахнуть водкой — это нормально, китаец же иголки спиртом протирает (улыбается). На самом деле, в новом сезоне будет еще много всего интересного. Например, Гена отращивает бороду. Минут сорок мне ее делали. Жарковато, конечно, было сниматься: в майке, рубашке, свитере, ватнике, унтах, шапке, да еще и с бородой!
— А вы когда-нибудь носили бороду?
— Нет, никогда.
— Четвертый сезон сериала «Восьмидесятые» — это самый конец 80-х. Каким это время запомнилось вам?
— В 76-м я поступил в театральный институт, в 80-м его закончил, в 81-м ушел в армию, прослужил полтора года, вернулся и работал в театре-студии «Время» — при Ленконцерте был такой театр. Мы объездили тогда практически весь Советский Союз. Как-то раз нас пригласили в Германию, мы сыграли там веселый спектакль, понравились, и потом два раза в год — весной и зимой — стали выезжать со спектаклями. Нас селили по семьям, а потом люди, у которых мы жили, присылали нам посылки. В 90-х, когда родился мой сын Степа, те же подгузники на резинке, которые у нас тогда еще не появились, были очень хорошей помощью. Помню, «внутренности» этих подгузников мы вытаскивали и клали туда обычную марлю, чтобы можно было зимой подольше погулять…
— А когда вы оказались за границей в самый первый раз?
— Первый раз я оказался за границей в 80-м году. Каждый четвертый курс в институте ездил за рубеж. В нашем случае это была Польша. Конечно, мы испытали шок. На вокзале в Варшаве нас встречали — каждой девочке подарили по розе, довезли нас до общежития на такси…
— Заветные джинсы из той поездки привезли?
— Да, какие-то вельветовые (улыбается)…
— А сейчас за границей как время предпочитаете проводить?
— За границей я предпочитаю отдыхать — больше ничего. Хотя иногда, конечно, хочется побродить по городу, открыть для себя что-то новое. В Италии, например. Я, кстати, много хожу пешком летом. Говорят, это полезнее, чем бегать.
— Москву за это время, надо думать, хорошо узнали?
— Нет — гуляю-то я, в основном, в Петербурге. Это в студенческие времена мы приезжали в Москву практически каждые выходные — спектакли смотреть. А еще я помню, как оказался в Москве школьником — мне запомнилась очередь в Мавзолей (улыбается). Второй раз в Мавзолей мы ходили уже с Сергеем Селиным, когда приезжали в Москву.
— Как вы там оказались?
— Очень просто: утром проснулись, выпили крепкого кофе и решили сходить в Мавзолей. Нас с Селиным узнали, обрадовались, и человек в штатском провел нас мимо ГУМа в самое начало очереди. Нас пустили в Мавзолей, а потом еще провели вдоль Кремлевской стены и показали, кто где похоронен.
— Интересно, как вас окликают на улице, когда узнают? По имени или по именам персонажей?
— «О! О! О! Смотри, этот пошел! Артист!» (Улыбается.)
— Усталость, наверное, накопилась от постоянного внимания…
— Бывает. Иногда хочется побыть самим собой, ничего не играть, просто походить по улицам, подумать о жизни...
— Люди, которые к вам на улице подходят, интересуются судьбой «Восьмидесятых»?
— Да, причем как зрелые люди, так и совсем юные, которые не жили в то время. Подходят, спрашивают, когда будет продолжение… Значит, что-то их в нашем сериале цапануло… Старшее поколение узнает что-то знакомое, а молодежи, наверное, нравится история взаимоотношений героев.
— Вернемся к новому хобби Гены — выращиванию зелени. Вам такое хобби близко?
— Нет. У родителей есть дача, и когда надо приехать что-то прополоть, посадить или выкопать, конечно, я могу помочь. Но меня к этому пока не тянет. Может, лет через пятьдесят я и начну выращивать укроп и петрушку на продажу, но точно не сейчас (улыбается).
— Интересно, какая сцена нового сезона запомнилась вам как самая трогательная?
— Очень трогательной обещает стать финальная сцена – мы будем снимать ее в поезде. Остальное пусть зрители сами увидят, не хочу раскрывать всех секретов.