Вчера Первый канал показал две серии мини-сериала «Ладога». Фильм тяжелый. Дело в том, что в нем сошлись все нити блокадной судьбы Ленинграда, великолепная надрывная игра актеров, хорошая режиссерская и операторская работа. Исполнитель главной роли Андрей Мерзликин поделился своими впечатлениями от картины. Полную версию интервью смотрите здесь.
Что для вас история былых времен?
Нам не так много известно о событиях тех лет. В советское время мы знали о блокадном Ленинграде, но мало знали о Дороге жизни. Сейчас завеса открывается, и наш фильм — это попытка заглянуть в события тех дней. При этом фильм нельзя назвать реконструкцией. Это история про то, что среди людей, которые выполняли свой долг, свой трудовой подвиг, мог затесаться человек, который пытался помешать этому диверсионным путем. И это фильм про то, как люди пытаются остаться людьми. Что нормальный человек — это человек, который делает то, что он должен делать, а не то, что ему хочется делать. Это и есть подвиг. Мы тоже можем стать людьми, которые совершают каждодневный подвиг. И он заключается именно в том, чтобы делать то, что мы должны, а не только то, что нам хочется.
В чем уникальность фильма?
В данном случае мы обратились к дедуктивной составляющей, предположили, что действительно на Дороге жизни могли существовать люди, которые действовали бы диверсионным путем. Потому что никого не интересовал успех Дороги жизни, я имею в виду наших врагов. Не входило в планы, чтобы продукты доставлялись в блокадный Ленинград, а граждан спасали и вывозили из блокадного Ленинграда. Это происходило каждый день — этот подвиг совершали люди. И, конечно, каждый день совершалась попытка помешать этому не только путем какого-то военного нападения. Всем известно, но в кино это показано, что Дорога жизни патрулировалась истребителями, каждый день уничтожались караваны, идущие в блокадный Ленинград. Но, тем не менее, история про то, что среди этих людей — людей, которые делали свою работу, выполняли свой долг, совершали свой трудовой подвиг, — мог затесаться, как в нашем фильме, человек, пытающийся помешать этому диверсионным путем.
Как вы думаете, почему зрители так эмоционально вовлечены в просмотр фильма?
Современное поколение грешит тем, что мы размышляем только какими-то личностными, эгоистическими, потребительскими аспектами. Мы не понимаем, зачем нам делать то, что нам не хочется. Мы превратились в совершенно другого рода потребителей, зрителей. Поэтому не каждому зрителю хочется соответствовать, не каждому зрителю удовлетворять аппетиты. Я так думаю, наступил тот момент, когда не нужно дотягиваться до телезрителей и пытаться достучаться до них. Мне кажется, может быть, наступил момент, когда нужно делать что-то, что мы считаем нужным, и зритель должен самообразовываться, развиваться, сам тянуться к чему-то. Не просто даже тянуться к чему-то, а заставлять себя, преображать себя, изменять и воспитывать себя. И если ему что-то не по душе, может быть, все-таки ему следует задуматься, что с ним самим что-то не в порядке.
Легко всех обвинять, осуждать, но это не путь к счастью. Любое осуждение ведет к тому, что мы однажды в этом погрязнем и совершенно не сможем выскочить. Даже когда с нами будут происходить хорошие события, мы не успеем заметить этого. Мы не сможем быть счастливыми. Потому что мы уже настолько настроены на некий деструктив, на всеобщее брюзжание, ворчание, что все плохо, все вокруг виноваты и т. д., и т. п. Это, конечно, не путь к саморазвитию. Нужно начинать с себя, с преображения самого себя.
То, что актеры и режиссеры несут ответственность за те фильмы, которые они производят, — я поддерживаю этот девиз. Так оно и есть, так оно и должно быть. Я чувствую себя неловко, когда что-то не получилось, и чувствую себя гордым за то, что нам что-то удалось. Здесь я никогда не скажу: мы сегодня в картине «Ладога» отвечаем вам на все вопросы. Нет, мы их поднимаем настолько, насколько нам сегодня Господь Бог выделил времени и сил. Времени — самое главное. Про деньги даже говорить ничего не буду: денег, как всегда, нет.
Что вы рассказывете своим детям о блокаде? Стоит вообще о ней говорить сегодня?
Сейчас завеса открывается. И даже наш фильм «Ладога», я думаю, это какая-то легкая попытка. Естественно, нельзя, повторюсь, говорить о реконструкции событий тех дней, но все равно наша картина — попытка заглянуть в события тех дней. Они не раскрывают тему блокады, потому что это получилось бы два разных фильма, мы не смогли бы рассказать и о Дороге жизни, и о самом блокадном Ленинграде. Конечно, о драме, которая там развивалась, если мы захотим, можно узнать, обратившись посредством интернета к документальной хронике — она существует. Ее могут найти в большом количестве люди, которые действительно хотят что-то узнать. И есть пара книг, которые также по-настоящему, очень глубоко и широко раскрывают драматизм событий блокадного Ленинграда.
Детям своим… Невозможно, наверное, как-то выделять своих детей из общего сообщества, невозможно представить, что своим детям я буду как-то особенно рассказывать. Но в первую очередь, наверное, это будут фильмы, которые они обязательно посмотрят. Я очень надеюсь, что что-то будет рассказываться в школьных учебниках. Но если я буду свидетелем неполноты или отсутствия информации из школьного учебника, конечно, я буду заниматься дополнительным обучением и найду способы рассказа, для того чтобы картинка для них была полной и ясной.
Тем более я это буду делать в силу того, что современные лжеисторики пытаются перевернуть историю с ног на голову и превратить историю Великой Отечественной войны в нечто страшное, похабное для нашего народа: отменить подвиг нашего народа, очернить подвиг нашего народа; фраппировать абсолютно любого уважающего себя человека, считающего себя русским или россиянином, как это сейчас принято говорить. Конечно, это нужно проговаривать со своими детьми, если ты хочешь чтобы они были полноценными и здоровыми людьми. Конечно, это необходимо. И я, наверное, это буду делать. Просто дети у меня еще не того возраста, чтобы можно было говорить, что это будет буквально на днях. Старшему сыну семь лет, он только в этом году пошел в школу. Поэтому все это нас ждет только впереди. Но я надеюсь, что ситуация и в стране, и в школах изменится к лучшему к тому моменту, когда я начну с ними заниматься уже индивидуально.