4 июня ушел из жизни Эдуард Хиль — необыкновенно светлый, жизнерадостный человек. Он оставался таким, несмотря на все удары судьбы. Только самые близкие знали, чего ему это стоило. 11 июля исполняется 40 дней со дня смерти певца, и о нем рассказывает сын Дмитрий Хиль.
– Дмитрий, вашему отцу от природы было дано оптимистичное восприятие жизни или это результат постоянной работы над собой?
Дмитрий Хиль: Он был абсолютный экстраверт, направляющий свою энергию на окружающих. Его всюду звали, все хотели с ним общаться. Про таких артистов говорят: «Можете даже не петь, просто ходите по сцене, а мы будем смотреть и радоваться». Вы знаете, что все главные папины хиты – «Потолок ледяной», «Как провожают пароходы», «Человек из дома вышел» – написаны в миноре? Но папа наполнил их таким душевным теплом и солнечной энергией… Наверное, у него были завистники, как у всякого успешного человека, но не враги. Я никогда не слышал, чтобы кто-то отзывался о папе плохо. Это здорово – так прожить жизнь!
– При том, что в жизни Эдуарда Анатольевича были испытания, которые могли его ожесточить...
Дмитрий Хиль: Был такой случай, о котором папа не любил вспоминать. В 1970 году после гастролей в Японии он заболел холерой. Его положили в Боткинские бараки в таком тяжелом состоянии, что врачи уже не надеялись на выздоровление и сказали об этом маме, чтобы она успела с отцом попрощаться. Но он сумел выкарабкаться! Поэтому, когда случился инсульт, мы, конечно, надеялись, что он поправится. Врачи сказали, что у него организм 58-летнего мужчины, то есть запас прочности еще лет на двадцать. Он был в прекрасной физической форме, всегда подтянутый, стройный. Откуда брал энергию? Наверное, из космоса.
– Когда вы впервые осознали, что ваш папа не такой, как все, а известный артист, которого любит вся страна?
Дмитрий Хиль: Довольно рано, еще в школе. Я занимался музыкой в Капелле, видел, как много папа работает. И уже тогда понимал, что не имею права его подводить, чувствовал ответственность за фамилию, поэтому старался хорошо учиться. Я рос с бабушкой – родители постоянно были на гастролях. Когда у папы началась сольная карьера, бабушка сама предложила: «Зоя, отправляйся с мужем». Артисты ведь такой народ – могут поехать на гастроли и не вернуться… Мама всюду ездила с папой, была ведущей его концертов.
– Ваши родители прожили вместе больше 50 лет...
Дмитрий Хиль: Да, 53 года. Они познакомились в театре: папа был оперным певцом, мама – балериной. Есть ли конкретный рецепт, как прожить в мире и согласии полвека? Думаю, нет. Даже Зоя Александровна не смогла бы его дать. Просто это люди особой закалки, они пережили войну...
– Эдуард Анатольевич в интервью часто рассказывал о военном детстве. Какое из воспоминаний поразило вас больше всего?
Дмитрий Хиль: Во время войны папа попал в детский дом. Была срочная эвакуация, и мама на какое-то время его потеряла. Есть было нечего, у него началась дистрофия – это страшная болезнь, когда человек настолько истощен, что не может стоять на ногах. Слава богу, мама его нашла. Папа вспоминал, что она привезла ему конфеты, а он спросил: «Мама, у тебя хлеба нету?» Рассказывал, как со своим товарищем Мишкой пытался убежать на фронт, но их ловили, снимали с поезда; как попали под бомбежку и на зеленой траве красные ягоды земляники перемешались с каплями крови… День Победы для нашей семьи святой день. У папы в репертуаре много военных песен, все они были собраны в альбоме «Песни о войне».
– Эдуард Анатольевич был строгим отцом?
Дмитрий Хиль: Нет, добрым. Помню только один случай, когда он вышел из себя: я был еще маленький, за завтраком мучился с кашей и отец, разозлившись, с такой силой ударил кулаком по столу, что проломил столешницу. Когда я вырос, мы ссорились только по рабочим моментам. Например, мне не нравилась запись и я просил его сделать еще дубль, а он считал, что спел чисто...
– В вашем доме был культ творческого человека? Ходили на цыпочках, когда папа репетировал?
Дмитрий Хиль: В нашей большой квартире никто друг другу не мешал. Бывало, одновременно стояли три рояля – семья-то музыкальная. У мамы даже появился афоризм: «Опять три рояля!» А папа мог репетировать где угодно. Надевал наушники и занимался… Не было такого: «Тише! Папа священнодействует!»
– И вы, и ваш сын Эдуард выбрали профессию музыканта. Отец не пытался отговаривать, зная все трудности, которые сулит этот путь?
Дмитрий Хиль: У меня не могло быть другой дороги. В семье все занимались музыкой, театром. Бабушка пела в оперетте все коронные партии – Сильву, Марицу, дедушка – режиссер БДТ Александр Николаевич Морозов. У него была своя студия на Стремянной улице. В моей комнате висит лампа, под которой сидели Мравинский, Черкасов и мой дедушка… Эту атмосферу творчества и я, и мой сын впитывали с детства.
– А популярность Эдуарда Анатольевича отражалась на жизни семьи?
Дмитрий Хиль: Пик папиной карьеры пришелся на 70-е годы. Появились поклонницы, среди которых, к сожалению, встречались не вполне нормальные дамы. Однажды и вовсе детективная история приключилась. Экзальтированная почитательница с крыши дома стреляла в окно спальни, целилась в кровать. Слава богу, пуля застряла в оконной раме. Встречались и откровенно бесцеремонные люди. У папы на кончике носа с детства остался след от ожога, так они настойчиво пытались дотронуться до его носа!
– Простота наша!
Дмитрий Хиль: Вот именно. Это сейчас артисты окружают себя телохранителями, а папа общался со всеми запросто. Как-то разговорился с бомжами у Кузнечного рынка. Те его спросили, какую пенсию получает. Папа ответил, они покачали головой: «Мало». А потом скинулись кто сколько может – решили поддержать отца. Папа деньги не взял, но история его и рассмешила, и растрогала. Или вот однажды на том же Кузнечном увидел гармониста, который сидел с шапкой – собирал мелочь. Подошел, спел вместе с ним. Представляете зрелище? Народ, конечно, удивился, начались подношения: кто укропом угостит, кто медом… Папа смеялся, что может на рынок без денег ходить: «Пением заработаю».
– А с каким чувством Эдуард Анатольевич вспоминал конец 80-х – начало 90-х годов, когда вынужден был уехать в Париж и выступать в кабаре?
Дмитрий Хиль: В прессе было придумано столько глупостей по этому поводу! Одни писали, что на заработанные деньги он купил квартиру на Тверской в Москве, другие – что он уехал, потому что концертов не было и семья голодала. Много чего придумали! Не судиться же со всеми! Это заблуждение, что в последнее время у папы не было предложений. Не было дня, чтобы в нашем доме не стояли в вазах цветы. Их дарили поклонники после концертов. Только эти концерты не рекламировались так широко, как сейчас модно, – баннерами размером с дом, мельканием на телевидении. Мама часто повторяла отцу: «Ты не в шоу-бизнесе. Не надо никакой шумихи». Его поклонники всегда узнавали о концертах и приходили. В свои 77 лет отец давал живые концерты – фонограммы не признавал.
– Я знаю, что вы готовите книгу об отце.
Дмитрий Хиль: Эта идея появилась, когда папа еще был жив. Остались его воспоминания – он наговаривал на диктофон и от руки писал. Я думаю, что смогу достаточно подробно рассказать о его жизни, в том числе и о парижском периоде.
– Не могу не спросить… Как Эдуард Анатольевич относился к феномену мистера Трололо?
Дмитрий Хиль: Понимаете, он в профессии все доказал – и себе, и другим. Я ему читал письма поклонников из Новой Зеландии, Англии, Бразилии, Германии, показывал новую компьютерную игру «Надень колпак на мистера Трололо», но он относился к этому с иронией. Мы, кстати, сознательно не стали делать ремикс, хотя предложений поступало множество.
– У нас часто начинают говорить, какой он был талантливый, замечательный, только когда человек ушел. Мне кажется, Эдуард Анатольевич в этом смысле оказался счастливым человеком. Он при жизни чувствовал любовь родных, друзей, поклонников...
Дмитрий Хиль: Да, он был счастливым человеком, очень многого в жизни добился. И дело, конечно, не в званиях и регалиях. Он к этому легко относился, шутил: «Представляешь, было бы звание «Народный артист Америки». Смешно звучит». А дело в том, что каждая его песня становилась народной. Не знаю, какого исполнителя в этом смысле можно с ним сравнить. Наверное, только Пугачеву. Песни отца пели и, думаю, еще долго будут петь.
Беседовала Лариса Царькова
(По материалам «Панорамы ТВ»)