Джеймс Пьюрфой, пожалуй, наиболее известный зрителю по роли Марка Антония в сериале «Рим», рассказывает о своем новом фильме «Соломон Кейн», где он играет наемника-протестанта, живущего в 16 веке.
Триллер снят на основе фантастико-приключенческого цикла рассказов Роберта Говарда. По сюжету главный герой переживает настоящее перерождение: из жестокого солдата-убийцы, погубившего немало жизней, он превращается в борца со злыми силами.
— Соломон довольно темный персонаж, не боялись ли вы играть антигероя?
Джеймс Пьюрфой: Я не беспокоился об этом совершенно. Антигерой так же хорош, как герой, если не лучше. Хотя он и темная личность, но аудитория же в курсе предыстории, что он начинал как плохой парень, вступил в сделку с дьяволом, а потом узнал, что идет прямой дорогой в ад, и поменял свои взгляды на жизнь. И даже видя, что он убивает невиновных, зритель знает, что все, что он делает, происходит от желания изменить жизнь к лучшему.
— Тяжело ли вам далась та отличная физическая форма, которую вы демонстрируете в фильме?
Джеймс Пьюрфой: Да, это очень и очень сложно. Мне уже не 25, а чем дальше, тем это труднее сделать. У меня был очень хороший тренер, бывший румынский спецназовец по имени Стефан, но он вел себя по отношению ко мне как последняя скотина.
Кстати, подсказываю молодым актерам: никогда не снимайте номер в отеле вместе со своим тренером! Я, должно быть, сошел с ума, когда пошел на это. Он насильно поднимал меня в полшестого утра, 2 часа стоял надо мной в тренажерном зале, потом 4 часа подряд гонял с мечом. А теперь представьте себе инсценировку боевой сцены, где вам надо сражаться против 18 человек. Каждому из них надо запомнить и воспроизвести 6-7 движений, а тому, кто воюет против них, в десятки раз больше! И после этого во второй половине дня у меня было 4 часа занятий верховой ездой, после которых Стефан дрессировал меня пешими тренировками еще в течение 2 часов, до 8 вечера.
И после этого в качестве ужина он позволял мне съесть лист салата или печенье с водой и обратно в постель до следующего ужасного пробуждения. И так – два месяца подряд, неудивительно, что мое тело пришло в тонус!
— Вы об этом сожалеете?
Джеймс Пьюрфой: Майк Бассетт, режиссер, предупреждал меня, что эти съемки будут самыми тяжелыми во всей моей актерской карьере. Он сказал, что мне будет больно и невероятно холодно. Мы снимали фильм в Чехии зимой, и каждый день было от 10 до 15 градусов мороза. Большинство съемок производилось не в помещении, так что тут он оказался очень и очень прав.
— Фильм изобилует боевыми сценами, во время съемок случались ли какие-либо происшествия и травмы?
Джеймс Пьюрфой: Трамв у нас было масса. Наши каскадеры были очень талантливыми парнями, но когда я размахивал мечом, им приходилось не сладко! Но больше всего я навредил самому себе – когда я вращал над головой довольно большой меч, то умудрился ударить им себя по лбу так, что пришлось наложить 7 швов! Я чувствовал, как кровь течет по моему лицу, как она пропитывает мою одежду, но я не проронил ни стона. Майк продолжил съемки этой сцены, нам очень важно было ее закончить, а уж потом врачевать мою рану, так уж сложилась на тот момент ситуация. Потом меня отправили к лучшему хирургу Чехии, он меня подштопал, и я вернулся на съемочную площадку в этот же день.
На следующей неделе мы снимали другую боевую сцену, и я должен был отрубить одному парню голову, но он повернул ее в самый неподходящий момент, и я разрезал ему щеку своим мечом так, что достал до зубов! Как раз ему-то лучшего хирурга Чехии никто оплачивать не собирался и на следующий день он вернулся к съемкам с довольно ужасным шрамом. В качестве извинения я принес ему бутылку крепкого алкоголя, и он сказал мне на это с ужасным чешким акцентом: «Не волнуйся особо, я не держу на тебя зла. Наоборот, если фильм будет успешным, мне будет, чем гордиться!»
— Что было самым сложным во время съемок, исключая травмы?
Джеймс Пьюрфой: Вы знаете, быть распятым всегда сложно! А теперь представьте, каково это: висеть на кресте в 10 метрах от земли едва одетым при температуре воздуха -12°С? Во время съемок этой сцены у меня было 5 минут перерыва на горячий чай, но пока чайник кипел, одежда моментально впитала в себя пар и когда я вышел на улицу она просто встала колом на мне, пришлось ее размораживать.
— Обидно ли вам оттого, что многие сцены, над которыми вы в поту и крови трудились, не вошли в фильм?
Джеймс Пьюрфой: Ни в коем случае. Фильм должен быть определенной длины, и мне это известно. Мне кажется, что именно для такого фильма полтора часа - это предел. Я, совершенно не понимаю фильмов длиной в два с половиной часа, как например «Пираты Карибского моря», где я тоже снимался. Я привел своего сына на премьеру, а он спросил меня за полчаса до финальных титров: «Папа, ну когда же он уже кончится?» Мальчик просто устал, а я не желаю того же зрителям «Соломона Кейна».
Автор Светлана Чубченко
По материалам издания Indielondon.co.uk