Иосиф Кобзон… Казалось, он вечный. Казалось, он будет петь всегда, участвовать в «голубых огоньках» и концертах до старости наших детей. Помните, как у «Квартета И»: «Мы родились, а они уже были пожилыми людьми, мы росли, взрослели, а они не менялись»… Он, конечно, менялся, голос уже не поражал мощью, походка была не столь стремительной. Многие ворчали: ну что ему денег мало? пусть отдохнет, оставит сцену молодым. Жена Нелли Кобзон однажды не выдержала: «Вы не понимаете? Если он перестанет выходить на сцену, он умрет». Музыка, пение для него оставались главным смыслом. Хотя в параллельной реальности существовали бизнес, общественная деятельность, депутатство, в конце концов, семья – у него ведь целых десять внуков!
Старшую внучку назвал Иделью в честь мамы: так он объяснился в любви главной женщине, которая пережила войну, предательство мужа и все же подняла на ноги и вывела в люди шестерых детей. Он всегда говорил, что мама для него – нравственный ориентир, что, принимая решения, он всегда думал: а как бы поступила она? Поэтому и не отказывал людям, которые шли к нему со своими бедами: хоронил, устраивал на работу, выбивал квартиры, оплачивал лечение… Известный артист и сын гениального иллюзиониста Амаяк Акопян рассказывал мне, как, похоронив отца, столкнулся с проблемой: памятник великому человеку должен был быть масштабный, впечатляющий, а средств на такой у семьи не было. Амаяк обращался к разным богачам, диаспоре, а помог в итоге Кобзон. Как в свое время помог с погребением Владимира Высоцкого на Ваганьковском кладбище. Как помог еще многим семьям. Уже будучи очень больным, он продолжал вникать в проблемы других, например, в нюансы дорогостоящего лечения Николая Караченцова. Список благих дел этого поистине народного артиста можно продолжать бесконечно.
Иосиф и Нелли Кобзон
На людей же моего поколения, наверное, самое яркое впечатление произвело его появление в октябре 2002 года в здании Театрального центра на Дубровке, захваченного террористами. Мы все в те дни жили, прилипнув к экранам: захват заложников происходил чуть ли не в прямом эфире. И вот бандиты вдруг сказали, что готовы на переговоры, и в числе людей, с которыми могут пообщаться, назвали Кобзона. Я потом, спустя годы, спросила его, был ли он уверен, что террористы его не тронут. Иосиф Давыдович ответил, что шел с полным сознанием того, что может не вернуться. Было ли страшно? Было. Но не идти не мог. Потому что мужчина. И потому что… мама его бы не поняла. Хотя «уважительных причин» не ходить было много: незадолго до теракта Кобзон едва не умер из-за сепсиса, впал надолго в кому...
Я наблюдала за ними много раз на «Кинотавре». Он – степенный, медлительный, величественный. Она – быстрая и порывистая. Устраивали на балконе своего гостиничного номера посиделки, на которые захаживали друзья. Стойко отсматривали всю конкурсную программу: ей нравились почти все артхаусные отвязные фильмы, он едва ли не скрипел зубами, когда давал свои комментарии об экспериментах молодых режиссеров – был консерватором, стоял за традиции. Хотя и похулиганить мог. Помню, мы организовали с одной из радиостанций концерт в «Лужниках». Он уже очень плохо себя чувствовал, его машина подкатила к самой сцене, он вышел, шатаясь. Несколько шагов по лестнице – и вот он уже бодрый и веселый с юным девчачьим коллективом поет что-то легкомысленное. А помните, как он в дуэте с Децлом подпрыгнул?..
Иосиф и Нелли Кобзон
Нет, он не был душкой. И для журналистов был трудным собеседником. Но иногда проявлял прям чудеса наивности. Помню, как мы с коллегами недоумевали, когда он приблизил к себе одного корреспондента: тот ездил с Кобзоном в машине, записывал разговоры на диктофон, приходил к мэтру домой, был чрезвычайно настойчив. Потом вышла странная книга, со множеством диковатых пассажей. Например, желая показать простоту и «демократизм» супругов Кобзонов, автор написал, что «Нелли встретила его в стоптанных тапочках»… Давая потом комментарий об этом литературном опусе, Кобзон сказал: «Чтобы моя красавица Нелли ходила в стоптанных тапочках?! Она обиделась на меня за то, что я не разобрался в человеке, близко подпустил к себе, разоткровенничался и все же… ни о чем рассказанном журналисту не жалею, и об этой книге – тоже». Не привык перекладывать отвественность на кого-то...
В эти дни будет много всего об Иосифе Давыдовиче: воспоминания, байки, случаи из жизни. Конечно, он человек-эпоха. Только представьте: дружил с Гагариным, Высоцким, знал Утесова… Конечно, он и сам останется в истории. И все же хотелось бы, чтобы он сейчас не превратился в забронзовевший памятник – слишком уж был живым, настоящим, деятельным человеком. Даже о своем последнем пристанище успел позаботиться: устроил место не на статусном Новодевичьем, а на Востряковском кладбище — рядом с мамой...
Александр Абдулов любил говорить, что Бог отмеряет человеку длину пути, а какой ширины будет этот путь, определяет сам человек. Ширина дороги, сочиненной Иосифом Кобзоном, необъятна: на ней песни, поступки, друзья, яркие женщины, дети… Не надо скорбеть, это был достойный, славный путь.
Читайте также:
80-летний Иосиф Кобзон умер от рака
Иосифа Кобзона похоронят рядом с матерью
Стало известно, какое наследство оставил Иосиф Кобзон
Звезды отреагировали на смерть Иосифа Кобзона
Лечащий врач Иосифа Кобзон рассказал о последних днях жизни народного артиста