Разговор с Иваном Ивановичем Краско я собиралась начать с поздравлений по случаю его 85-летия и недавней женитьбы, вызвавшей в прессе столько шума. Но, не успев сказать ни слова, услышала его гневную отповедь в адрес телевизионной братии.
Все рыдали
— Мы только вернулись из Москвы — принимали участие в программе «Прямой эфир» на телеканале «Россия 1». Это был какой-то кошмар! Позор им! Меня пригласили якобы по случаю юбилея, а вместо этого стали обсуждать нашу свадьбу и устроили настоящее судилище. В студии какие-то люди кричали: «Старый ловелас! Опозорил мундир!» Чего только не наговорили, Господи! А вопросы какие задавали! Вплоть до: «Как вы провели первую брачную ночь?» Я не сдержался: «А вам бы хотелось заглянуть под одеяло?»
Ну ладно я, крепкий орешек, но со мной была Наталья. Ей каково? Никого не предупредив, из Джанкоя привезли Наташину маму, которую дочь совсем не знала, потому что с младенчества ее растила другая женщина. Состряпали сюжет, где мать в церкви плачет, кается и молится о своей доченьке. Но ведь это же подлость! Запрещенный прием! Видно, что жизнь у этой женщины несладкая, телевизионщики ей даже костюм купили, чтобы она поприличнее выглядела. Но где она была 25 лет, почему не интересовалась судьбой дочери? Боря Корчевников тоже хорош: стал давить на жалость, рассказал душещипательную историю о том, как впервые увидел отца только в 13 лет. Некоторые женщины в зале рыдали. И даже не понимали, что это театр, причем самый низкопробный!
Наташа, несмотря на потрясение от происходящего, вела себя очень достойно. Той женщине она сказала: «Я зла на вас не держу, но вы мне не мама. Моя мама – Светлана Евдокимовна, которая меня воспитала».
В результате программу закончили раньше времени, поскольку я встал и сказал, что больше не могу терпеть это безобразие. Канала «Россия 1» для меня больше не существует. Кстати, на днях ребята с НТВ отвезли меня в поликлинику – проверить сердце и зрение. Кардиолог сказала: «Иван Иванович чувствует себя нормально!» (Смеется.) Это ответ тем, кого волнует мое здоровье.
– Иван Иванович, а зачем вам понадобилось вызывать огонь на себя? Ведь можно было расписаться по-тихому...
– Для меня главным было желание Натальюшки, которая сказала: «Ваня, я бы хотела романтичную и красивую свадьбу». Но загс заполонила пресса – журналисты, камеры… Невозможно было вести церемонию. Я рявкнул на них: «Папарацци, разойдись!» (Смеется.) Кстати, кого-то задело даже то, что на регистрации я был в морской форме. Когда Наташка увидела меня, удивилась: костюм же покупали! Говорю ей: «Я словно вернулся в молодость, ведь в твои годы я носил морскую форму».
Для меня это событие – счастье и радость. Я уверен, что нашел надежную спутницу жизни. Вижу, что ее отношение ко мне вызвано не моими регалиями или известностью. Наталья вообще говорит, что наша встреча была предопределена свыше. В этой же гримуборной два года назад, когда она с подругой зашла за костюмами к студенческому спектаклю, я вдруг посмотрел на нее и сказал: «А на тебе я, пожалуй, женюсь» (смеется). В начале этого года она мне об этом напомнила. А слово надо держать – мужик я или нет! (Смеется.) Если суждено, проживу еще семь лет, как и предсказали, – я в это верю. Да и ребята мои к тому времени подрастут.
– Как родные отнеслись к вашему браку?
– Светлана Евдокимовна, мать Наташи, отнеслась довольно сурово и даже обвинила Наташу в корысти. Я с ней разговаривал по телефону, пытался убедить, но в ответ услышал: «Иван Иванович, у меня свои взгляды на жизнь!» Я уважаю эту женщину. Она достойный человек. Я знаю, что значит вырастить ребенка, посвятить ему жизнь. У меня пример перед глазами – Маргарита, которая родила моему Андрюшке (актер Андрей Краско. – Ред.) сына Кирюшу. В детстве он перенес операцию на сердце. Маргарита так и не вышла замуж, а сына вырастила. Сейчас ему 17 лет, красавец! Перед такими женщинами на колени надо становиться!
Когда родные узнали, что я собираюсь жениться, конечно, насторожились: мол, что ты делаешь? Но я объяснил им, что чувствую себя одиноким – мне нужен близкий человек. Маргарита сначала волновалась, мы ведь в одной квартире живем. Но потом они с Натальей подружились. А Кирюша вообще на мою защиту грудью встал: «Я горжусь дедушкой!»
Молодую жену Иван Иванович называет «моя королева»
Женщин боготворю
– Иван Иванович, простите, но как получилось, что у вас нет собственного жилья? Неужели вы не заработали на квартиру?
– До этого я жил у тещи – мамы Натальи Николаевны, моей бывшей жены. Теща, благороднейший человек, уступила мне свою комнату. Но я понимал, что стеснял их. А как заработаешь? Все уходит на ребят (сыновья Иван и Федор от предыдущего брака. – Ред.). Мальчишки же: обувь горит, одежда снашивается… К тому же Ваня занимается танцами, ездит в Москву на конкурсы, а теперь собрался в Англию на международные соревнования. Поездка обойдется не меньше чем в сто тысяч. Говорю: «Наталья, давай сдюжим, отправим парня». А Федя – музыкант, играет на виолончели. Но мне эти хлопоты только в радость.
– Вы настолько непрактичный?
– Не то слово! Меня все за это ругают. Директор гуманитарного института, в котором я преподаю, возмущается: «Ты рохля! Все раздаешь! Выхлопочи тебе квартиру, так ты опять запишешь ее на молодую жену, которая тебя бросит» (смеется). Э, говорю, нельзя так думать о моей жене. Она же поэт! Пишет прекрасные стихи.
– После расставания с Натальей Николаевной вам хотелось снова влюбиться?
– Нет. Думал, что пора с этим делом завязывать, возраст-то нешуточный! Но эта пигалица разбудила во мне забытые чувства.
– Ваше отношение к женщинам с возрастом менялось?
– Помню, еще школьником я был влюблен в девочку Тасю. Но случилась трагедия: Тасенька умерла. На поминках Коля Пулин, мой закадычный друг, который знал, что мне нравилась эта девочка, вдруг дернул меня за волосы. Было не больно, но я воспользовался этим поводом и так зарыдал, что взрослые сразу все поняли. Как они меня успокаивали! С годами мое отношение к женщине стало еще более святым и целомудренным, потому что прежде всего она мать. Увидев беременную, могу даже подойти и поцеловать ее в животик. Женщина – центр мироздания. Я ее боготворю!
– Помню, вы мне рассказывали, как Павел Луспекаев учил вас ухаживать за девушками...
– Да. Пашка был мужик будь здоров! (Смеется.) Он меня напугал, что во мне пропадет артист, если я не буду интересоваться женщинами. Так что свои грешки могу записать на Пашин счет (смеется). Он вообще оказал на меня серьезное влияние, в том числе и как актер. Правда, я и сам не ленился. Как-то подсчитал, что в общей сложности проучился 21 год! Помню, как Андрюша пошел в первый класс, а на следующее утро этот маленький мудрец спросил: «Папа, и что, так теперь каждый день будет?» (Смеется.)
– А кто из детей больше всего похож на вас?
– Говорят, что Федька. Но порода и в Ване чувствуется, и в Андрее была. Кстати, когда родился старший сын Андрея Ян Анджей и я приехал в Варшаву, там сразу сказали: «Э, вот с кого Ян стружку снял!» (Смеется.)
Иван Краско – добровольный «узник» Театра им. Комиссаржевской уже 50 лет
Заработал, заслужил!
– Из тех, кого вы знали и кого сегодня уже нет, кого вам особенно не хватает?
– Георгия Александровича Товстоногова, Паши Луспекаева. Это были гениальные представители нашей профессии. Не хватает Евгения Львовича Шифферса, который когда-то пригласил меня на роль Креона в спектакль «Антигона». Я ему тогда сказал: «Женя, ты предлагаешь мне сыграть царя, а я ведь из крестьянского рода...» А он ответил: «Мое дело предложить тебе роль, а твое – сыграть, если ты, конечно, актер». Такую занозу всадил! Я буквально вгрызался в роль, искал особый, властный взгляд Креона. Проверял его на пассажирах в метро. Помню, одному парню это так не понравилось, что мы с ним сцепились чуть ли не до драки.
– Откуда в вас столько жизненной силы?
– Собрал потихоньку от всех родных. Как Король из «Обыкновенного чуда»: это у меня от тети, это от бабки… (Смеется.) В нашем роду актеров не было. Вся династия – дорожники. Николай, старший брат, построил мост через Охту, который до сих пор в Вартемяках стоит. А сам ушел рано. Он на фронте разведчиком был, им спирт давали, чтобы стресс снять. Потом избавиться от этой привычки так и не смог… Меня держит на свете любопытство, интерес к жизни. Я ведь по натуре наблюдатель. Вмешиваюсь, если только на моих глазах совершается несправедливость. Например, терпеть не могу, когда в метро старикам не уступают место. В этом случае молодой человек может попасть под каток.
– Неужели на метро ездите?
– А что, очень удобно!
– А как же персональная машина, Иван Иванович?
– Если она и появится, буду на ней Наташку возить (смеется). Но это вряд ли, мы же не МХТ. Я как-то был у Димы Назарова на спектакле. По окончании он меня спрашивает: «Вам куда, Иван Иванович? Я подвезу – у меня персональная машина». Народные артисты все на персональных машинах...
– Не обидно, что у вас не так?
– Нет. Я всегда принимаю предлагаемые обстоятельства, в том числе и в жизни. Вот Андрюха, например, когда у него было десять лет простоя в профессии, тоже принимал предлагаемые обстоятельства: отливал оградки на могилки, занимался извозом, шил куртки. Но не озлобился. Жил в ожидании роли, копил наблюдения. В результате получился замечательный актер. А бунтовать, если у тебя чего-то нет… Заработай, заслужи!
– Вы служите в Театре имени Комиссаржевской с 1965 года. Пятьдесят лет в одном театре – с вашим-то характером...
– Я всегда высказывался открыто. С покойным Рубеном Сергеевичем Агамирзяном мы четверть века были в постоянном конфликте. Весь город об этом знал. Я трижды подавал заявление об уходе, но он меня не отпускал, более того – давал главные роли. Уже в конце жизни он сказал: «Два мужика отстаивают свою правду. Но это делается в открытую. Это честно». После этих слов я пожал ему руку.
– Чего вам сегодня не хватает в жизни?
– Да всего мне хватает! Но моя проницательная супруга говорит, что главное во мне – непредсказуемость характера. Я не выношу застоя. Она удивляется: «Как можно устроить такую бучу из-за того, что мы можем опоздать на маршрутку, чтобы уехать с дачи?» (Смеется.) Так иначе вас не разбудишь!
Тельняшка – лучший подарок для моряка
– Иван Иванович, смотрю я на вас – улыбаетесь, глаза горят…
– Потому что я – счастливый человек. Оглядываясь назад, понимаю, что какие-то высшие силы вели меня по жизни. Я стал артистом и сумел на этом поприще чего-то добиться – для души уж точно! Чего же мне не радоваться?
Беседовала Лариса Царькова