Стильная прическа, броский макияж, роскошные наряды с обилием стразов… Не жизнь, а сплошная гламурная вечеринка. Известная телеведущая Лера Кудрявцева рассказала, почему она поменяла все это на тихие семейные вечера.
Работать до «не могу»
– Лера, в прессе тебя называют светской львицей. А сама ты как считаешь?
– В последнее время журналисты меня вообще сильно удивляют, поэтому я приняла решение не давать никаких интервью. Вот посмотри, сколько у меня пропущенных звонков – это все просьбы об интервью от различных изданий. Но я знаю, к чему именно в итоге сведется: с кем живу, что ем. Все это неинтересно! Светской львицей я никогда не была и даже не понимаю, как это ко мне применимо.
– А как ты себя позиционируешь?
– В конце концов у меня есть профессия. Я телеведущая, актриса, так что светской львицей называть меня как минимум неприлично.
– Ты не устала от гламура?
– Представить себе не можешь, как! Конечно, я понимаю, что для журналов и организаторов концертов – это единственный способ существования. Безусловно, сцена диктует свои законы. Стразы, украшения – без этого никуда! Быть серой мышью нельзя: тебя просто не поймут. Но в жизни я другая: джинсы, майка, толстовка – вот мой стиль. Никаких платьев в пол и высоченных каблуков.
– Иными словами, у тебя два гардероба.
– Конечно! Для работы у меня много вечерних платьев, которые обязывают носить крупные серьги, сложные прически. А в жизни необходимость надеть платьишко и каблуки в последнее время вызывает стресс.
– Что бы ты выбрала для фото на обложку?
– Джинсы, футболку, часы-браслеты, кроссовки-ботиночки, кепку, курточку. Мне надоели фотографии непонятной и чужой фифы, у которой губки бантиком, глаза с поволокой. Гламур вызывает отторжение.
– Путь к успеху всегда сопровождается жертвами?
– Безусловно. Любой человек, сделавший карьеру, жертвует свободой, временем, друзьями, общением с родственниками. Я не знаю ни одного успешного человека, который сидел бы на диване, выезжая на работу лишь на пару часов. Или карьера, или жизнь. Я не исключение. Работала до «не могу», до рвоты, до синдрома хронической усталости – очень неприятная вещь, мягко говоря. Но перешагнуть через другого человека, пусть даже малознакомого, для меня всегда было табу. Я не предатель. Более того, я могу кому-то посодействовать даже во вред себе, но попрать свои принципы и мораль – никогда.
– А что, принципы и мораль в шоу-бизнесе актуальны?
– Для меня – да. Я не лукавлю! А на то, что принято в шоу-бизнесе, наплевать. Раньше я прислушивалась к чужому мнению: для меня было важно, что обо мне скажут. А сейчас жить под диктовку не хочу и не буду.
– Тебя предавали?
– И часто. Но я сделала необходимые выводы.
– И зачем столько сил тратить на карьеру?
– Я думаю, в основе – амбиции и стремление к самореализации. Недавно мы с подружками вспоминали, о чем мечтали в детстве. Я родилась в маленьком городке Усть-Каменогорске и, как любая провинциалка, мечтала о Москве. В моем случае плюсовалось еще желание ездить на белом «мерседесе» и быть Аллой Пугачевой. Как ни смешно, мечты сбываются. Нет, я не стала Пугачевой, что хорошо, у меня нет «мерседеса», но ведь есть машины и получше! Правильно говорят: «Визуализируй свою мечту». Я об этом тогда не знала, но, видимо, подсознательно в голове сидело.
– Можно долго визуализировать, но делать-то все равно что-то приходится. Ты как представляла себе путь к «мерседесу»?
– Да никак. Это сейчас мы свои шаги прогнозируем, анализируем, сто раз подумаем, а в молодости такие вещи в голову не приходили. В Москве, точнее в Звездном городке, жила моя сестра с мужем. Я очень долго жила в ее семье, потом начала снимать квартиру, нашла работу. Порой есть было нечего и билет в метро не на что было купить. Но у меня был тыл: мама, сестра. А еще цель – заработать себе на жизнь.
– А самая первая работа была какая?
– В 14 лет подъезды мыла. Хотелось купить подарок маме на 8 Марта. В нашем городе был магазин «Янтарь», где продавались бокалы невероятной красоты, как мне тогда казалось. Я вообще люблю делать подарки, просто кайфую от этого. Так вот, чтобы купить эти бокалы, я договорилась с жильцами и целый месяц втихаря от родителей мыла подъезд. Мама, узнав о моих трудовых подвигах, была в шоке. А на летних каникулах, когда все отдыхали, я устроилась в летнее кафе посудомойкой. Мне всегда нужны были деньги.
– На что?
– Чтобы потакать своим прихотям: купить юбочку, туфельки, сережки. Я хотела хорошо одеваться. Например, привезли из Польши джинсы «Райфл» по 120 рублей. А где взять деньги? Заработать! Я никогда не просила у родителей. Мне кажется, это неплохо, потому что у многих девчонок путь-то иной: сначала родители все дают, потом – молодые люди.
«Мираж» остался миражом
– Чем ты занялась в Москве?
– Смешная, конечно, была! Первая моя работа – бэк-вокалистка у Светы Владимирской.
– Но туда ведь с улицы не попадешь!
– Не попадешь. У нас все делается по знакомству. Света тогда жила в Люберцах, и у нас обнаружилась общая подружка Надя. Света сразу сказала: «Лерка, давай к нам. У меня три мальчика-танцора – надо разбавить эту мужскую компанию». Сколько было восторга! Чуть позже мне предложили перейти в «Мираж». Но тут вмешался мой первый супруг, музыкант группы «Ласковый май» (Сергей Ленюк. – Ред.): «Не пойдешь!» И все.
– Почему?
– У меня был маленький ребенок. А потом он сам вечно был на гастролях, и тут еще я стану разъезжать… Какая семья?
– А может быть, это профессиональная ревность?
– Да, конечно. «Мираж»-то был тогда ого-го! Но на самом деле я тоже не особо рвалась.
– И не пожалела?
– Нет. Но иногда, слушая «Мираж», думаю: «А ведь на их месте должна быть я».
– Тебе нравились их песни?
– Очень, я же росла на них. Это такая ностальгия! Понятно, что это другая музыка, другой уровень…
– Одновременно ведь были Бутусов, Цой, Кинчев.
– Я рыдала под «Наутилус» и Костю Кинчева, а танцевала под Суханкину. Мы слушали всё.
– Наверняка были кумиры…
– Пугачева. Вот кого безумно люблю! Что бы сейчас про нее ни говорили, она единственная, ставшая по-настоящему знаменитой в нашей стране. Помню, в детстве я брала мамин дезодорант, надевала каблуки и перед зеркалом исполняла ее песни. А встретилась с ней в 95-м или 96-м году. Пугачева тогда пришла в гости в нашу программу «Партийная зона», которую я вела с Гошей Куценко и Отаром Кушанашвили. Ты не представляешь, как я волновалась! У меня от страха язык к небу прилип, чуть сознание не потеряла. А однажды я пришла на интервью к Кристине, которая в то время жила у Аллы Борисовны на Тверской. И увидела Пугачеву абсолютно не пафосной: очень домашней, поливающей цветочки. Эта женщина обладает невероятной энергией. Мне кажется, Бог ее настолько любит, что одарил безмерно. Она крутая. И кстати, я знаю, что она меня тоже любит.
Когда ком в горле
– Лера, ты всю жизнь работаешь. Неужели ни разу не возникало желания все бросить?
– Случалось. Но я же была одна с ребенком на руках. А он и есть хочет, и в театр ходить, и учиться, и играть. В моей жизни был момент, о котором совершенно не хочется вспоминать, тошно становится… Однажды я упахалась до такой степени, что загремела в клинику неврозов. Хорошо еще, что руководила этой клиникой – моя подруга, которой я смогла позвонить и сказать: «Больше не могу! Не могу спать, есть, жить». Я весила 47 килограммов, нервная система была истощена настолько, что я поняла: если не остановлюсь, то дальше мой путь будет в никуда. Жуткий период… Меня закрыли в палате, прописали снотворное, которое давало мне передышку, кормили, лечили. Считаю, что и это было не зря. Откуда-то свыше нам дают знаки: «Остановись. Подумай. Отдышись». Все, кто попадают в шоу-бизнес, начинают загонять себя, истязать. Вот мы – Анфиса Чехова, Филипп Киркоров, Сережа Лазарев – создали чат для общения. Встречаемся-то редко, а Интернет помогает в курсе всех дел. Я смотрю на них и понимаю: их жизнь – постоянная гонка. Гонка! Гонка! А я сумела сказать себе: «Стоп!» Уверена, они к этому тоже придут, потому что всему есть предел.
– Ты же еще и заплакать не можешь!
– Уже могу, слава тебе, господи! Но очень долгое время такое элементарное выражение эмоций было для меня недостижимым. Я просто замыкалась, а внутри появлялся ком. Ужас! Всё в себе, никакого выхода.
– Вот тебе и невроз.
– Это противоестественное состояние, когда организм не может выдавить из себя слезу. Зато сейчас посмотрю фильм, где играет пронзительная музыка, – и рыдаю.
– У тебя это с детства?
– Нет, период замкнутости начался в Москве, когда я возвела барьер в попытке от всего отгородиться.
– Столица сильно ломает человека?
– Очень! Когда я только начала зарабатывать приличные деньги, для меня стало крайне важно сохранить себя и остаться хорошим человеком. Это не фигура речи – хорошим человеком быть очень сложно. Не стать гадиной, предателем – вот что было целью каждодневной работы над собой. Зато до сих пор все говорят: «Лерка – наше солнышко! Со всеми у нее прекрасные отношения». Но чего мне это стоило! Были люди, с которыми, мягко говоря, невозможно общаться, а надо. Необходимо было оставить о себе приятное впечатление, понравиться. Я тогда очень хотела, чтобы меня все любили.
– А некоторые говорят, что ты стерва.
– Они меня не знают. Саша Шевчук, который делал мне стрижки, однажды признался: «Господи, а мне говорили, что ты такая стерва!» Я не раз это слышала… Ну и пусть так думают – меньше на шее будут сидеть.
Хорошая генетика
– Когда женщина меняет цвет волос, у нее меняется характер. Ты не хочешь перестать быть блондинкой?
– Я темненькая от природы, что мне совсем не идет. Ты знаешь, сколько у меня дома париков? Всех цветов радуги! Но как только я примеряю темный парик, понимаю: что-то не то. Возможно, я к этому еще приду. Никогда не говори «никогда»! Кстати, полгода назад я уже готова была покраситься, но меня остановило то, что волосы обесцвечены и новый цвет ляжет неровно.
– Может быть, все дело в привычке?
– Ой, я консерватор! С вещами не расстаюсь: некоторые из них давно не ношу, но мне жаль их отдавать. Нет, если скажут: «Сними кофту и отдай», то сниму. Просто есть дорогие мне вещи, без которых невозможно существовать. Но особенно тяжело и больно отдавать людей.
– А ты щедрая?
– О да! Мама и сестра говорят: «Хватит транжирить!» Но я не Коробочка – не могу копить.
– Переводишь семейный бюджет?
– Ну нет! Если для Киркорова шопинг – это способ отдохнуть, то для меня – стресс. Я могу ходить по магазинам, но не в России.
– Почему?
– Мне не нравится сам процесс. Сначала стоишь два часа в пробке, потом ужасаешься нереальным ценам. Дело не в том, что я не могу это купить – могу! Но ведь есть пределы разумного. А вот на отдыхе я хожу по магазинам с удовольствием. Но, опять же, это не целенаправленный поход, а прогулка: здесь кофе попил – заодно заглянул в лавку, там пасту поел – примерил что-нибудь в ближайшем магазине. В России я иду за покупками, если уж совсем припрет: колготки порвались, к примеру.
– А что у тебя за татуировка?
– У меня их три, и все на латыни. На спине – «И умом, и сердцем», на запястье – «Магическая сила любви», а на ноге – дата рождения сына.
– Зачем тебе это?
– Вообще-то мои тату не для привлечения внимания. Когда я делала татуировку на спине, у меня были длинные волосы и коротко стричься в планы не входило. «И умом, и сердцем» – мой девиз. И потом это красиво. В общем, я зафиксировала на теле важные для себя вещи.
– Ты, как Джонни Депп, который говорит, что «мое тело – это мой дневник».
– Пока у меня не так много татуировок. Но я с ним согласна.
– Ты боишься старости?
– Мы все к этому придем, и нас будут называть бабушками. Мы все боимся старости. Но годы берут свое, хоть ты что с собой ни делай. Эликсира молодости не существует. Знаешь, в социальных сетях сидят 18-летние девочки, которые пишут: «Да она старая! Бабка, старуха». Они не понимают, что эта чаша их тоже не минует. Кстати, могу успокоить любопытных: я ничего с собой не делала! Есть генетика, которая позволяет мне оставаться в форме.
– Я думала, ты прикладываешь колоссальные усилия, чтобы так выглядеть!
– Вообще ничего. Надо мной уже все ржут: «Лер, ну хоть к косметологу сходи!» А мне лень. Самое жуткое – это работа над собой. Кроме того, я никогда не буду колоть ботокс, поскольку осведомлена о последствиях. У меня есть знакомые доктора, которые, в отличие от косметологов, охотно рассказывают о результатах подобных вмешательств. Гиалуроновую кислоту еще могу позволить, но для этого надо пройти курс…
Не поеду в Америку!
– А тебя всегда звали Лерой? Никогда не пытались называть полным именем?
– По паспорту я Валерия. Так зовут меня только работники ГИБДД: «Ну что, Валерия Львовна, нарушаем?»
– Взятки даешь?
– Честно скажу, да. Если мне надо мчаться, поднимаю руки вверх и сдаюсь.
– Но за границей такой вариант у тебя бы не прокатил!
– А там я не нарушаю.
– Ах вот как! А как же правосознание?
– В России оно не работает. Приезжаю в Америку – я позитивна, весела, всем улыбаюсь. Возвращаюсь – и через пару недель перестаю здороваться, улыбаться и начинаю нарушать. Не приучили нас…
– Америка тебе близка по духу?
– Нет. У меня есть ежегодная традиция – зимой отдыхать недельку-другую в США. Но в этом году не поеду туда принципиально, в знак протеста. «Америка много потеряет!» – заметил муж (хоккеист Игорь Макаров. – Ред.). Ну как бы ни было, я совершенно точно не смогла бы там жить. Ментальность не моя. Я искренний человек – меня раздражает американское лицемерие. Ты улыбаешься всем подряд, тебе улыбаются, но при этом за спиной легко могут сделать гадость и не поморщиться. Мне это чуждо. Я привыкла говорить все, что думаю, в лицо. И вообще, в последнее время у меня к Америке много вопросов.
– Эта позиция не популярна у креативного класса.
– Да и пусть. Больше скажу: я очень уважаю Путина за внешнюю политику.
– Бог с ней, с Америкой. Куда поедешь?
– Подружки детства живут в Цюрихе, Австралии, Испании, Дубае. Есть что посмотреть и с кем поговорить. Они у меня такие подружки-подружки! Редко встречающиеся.
– А в Питере тебе нравится?
– Кайфую! Когда Игорь уезжает и я понимаю, что надо возвращаться в Москву, у меня просто ломки начинаются. Здесь я просто живу, занимаюсь хозяйством. Сейчас вот поеду покупать хлебопечку. Начиталась уже всяких рецептов, буду сама печь хлеб.
– Может, пекарню открыть?
– А кстати, идея! Я хочу, чтобы на столе был натуральный деревенский хлеб. А то в магазине начинаешь читать состав, а там полный список всякой химии.
– Что еще нового в жизни, кроме хлебопечки?
– Я расслабилась и поняла, что могу наконец отдохнуть. Начинаю себя приучать к новому состоянию – состоянию спокойствия.
Беседовала Анна Абакумова