Зима в Чикаго. 30-летняя сутулая ширококостная дуреха ходит с немытыми волосами, носит стариковские очки в толстой оправе и работает, если можно так выразиться, метрдотелем в греческом ресторане своего греческого отца «Танец Зорбы». Она давно положила на идею замужества, но — не спрашивайте каким образом — в нее влюбляется белокурый учитель-англосакс, ростом и сложением напоминающий рисунки с обложек женских романов, а лицом — молодого Ричарда Гира с похмелья. Это ее единственный шанс, но в большой, очень большой семье Портокалос существует закон: девушки выходят замуж только за греков.
«Греческая свадьба» — самый невероятный киноуспех со времен «Ведьмы из Блэр». Она стоила три копейки продюсеру Тому Хэнксу, чья жена-полугречанка из геополитических соображений зашла в театр посмотреть моноспектакль Нии Вардалос и вышла с неколебимым намерением раскрутить мужа на экранизацию. 600 тысяч долларов, которые фильм собрал в первый уикенд проката, устроили бы всех. Однако греческая диаспора положила на ленту глаз и продолжала еженедельно оставлять в кармане Хэнкса еще 600 тысяч, еще 700 и еще. Выяснилось, что греков в Америке не так мало, как казалось, — на пятый уикенд счет пошел на миллионы. Затем греческая диаспора проявила недюжинный темперамент и доказала, что в плане дара внушения обойдет всех, — сборы росли в геометрической прогрессии, счет пошел на десятки миллионов. Сегодня фильм — в первой пятерке прокатных лидеров США.
Как человек, который больше всего на свете ненавидит свадебные комедии, потому что даже графическое изображение кремовых цветов на тортах вызывает у меня тошноту, я получил удовольствие, а в одном месте смеялся так долго и громко, что публика, поняв, что ей все равно реплик не расслышать, потянулась к выходу. Во-первых, у этой свадебной комедии хорошая родословная: ее лепили не выхолощенные голливудские поденщики, она родилась в сатирических трущобах stand-up comedy — эстрадной импровизационной комедии. Все равно что представление юмориста уровня Хазанова (времен студента кулинарного техникума, разумеется) превратить в фильм. Прилипчивые реплики произносят замечательные актеры и особенно замечательные актрисы третьего эшелона («Вашим мамам следовало бы открыть салон и давать уроки макияжа трансвеститам», — говорит героине жених). Маму дурехи, например, играет Лэйни Казан, чей пик славы пришелся на 1964 год, когда она была принята во второй состав бродвейской «Смешной девчонки» и могла бы подменить Барбру Стрейзанд, если б та осипла или сломала ногу. А брата дурехи играет Луис Мандилор, чей предмет гордости — приходиться братом Костасу Мандилору, актеру боевиков, выпускаемых только на видеокассетах, только в СНГ и только студией «Екатеринбург-Арт», зарабатывающему основные деньги в дамских журналах типа нашей «Лизы», куда его за цветущую внешность зовут фотографироваться с невестами и кухонными гарнитурами. Это вс — о брате, не о самом Луисе, заметьте. Оказалось, что противоядием от кремовых роз стала эстетика народного, домашнего театра — свадьба ведь сама по себе тоже домашний театр. И уж точно она домашний театр у южных народов, меры не знающих в чревоугодии, золоте-брильянтах и коллективных переживаниях — радости по поводу свадеб, горя по поводу смерти. Не то чтобы «Греческая свадьба» бог весть какое кино, но есть в нем артистизм искренних жуликов, какой наблюдаешь на кавказском рынке, заряжаясь хорошим настроением на весь день.
А может, дело в том, что на греческой свадьбе функцию торта выполняет целиком зажаренный баран.
Алексей Васильев