Осенним вечером 1946-го писатель Бендрекс (Файнс) бродил по Лондону в поисках вдохновения, а встретил давнего приятеля, с чьей женой Сарой (Мур) во время войны у него был бурный роман. Как-то после сильной бомбежки Сара надела пальто и сказала, что не вернется. Бендрекс мучился загадкой ее таинственного побега и изливал свою ревность в строках нового романа. Друг тоже пожаловался на Сару: пропадает вечерами, похоже, изменяет, чуть было не нанял сыщика. Идея с частным детективом Бендрексу понравилась, и он отправился к нему в надежде разгадать так давно мучившую его тайну. И разгадал — только обнаружил он то, чего никак не ожидал. И чего, наверное, не пожелал бы знать, столь невероятной оказалась загадка Сары даже для его писательского воображения. Среди бомбежек, почти осязаемых сексуальных сцен и пневматических каруселей нет-нет да и послышится мистический вой старой доброй собаки Баскервилей. А половицы в комнате Сары скрипят, ну совсем как в замке Рочестера над головой бедняжки Джейн Эйр. В повести Грэма Грина, по которой снят роман, мистическое присутствовало. Но режиссер Нил Джордан («Интервью с вампиром», «Сновидения») пошел дальше. Он так упрямо повторяет кадры с дождем, мокрым ночным асфальтом, рыжими ведьминскими, как у леди Годивы, локонами Джулианны Мур (номинация на «Оскар-99» за лучшую женскую роль), что в этом наваждении блуждаешь, как в тумане Гримпенской трясины. Актеры еле движутся, камера едва ползет сквозь туман, музыка Майкла Наймана пилит душу. И плачешь. Не над героями, которых жалко. Над странным фильмом, который уже любишь больше всех на свете, как родного ребенка, чей еще детский мозг прямо на твоих родительских глазах пожирает раковая опухоль. Очень викторианское кино, рекомендую.
Алексей Васильев