Кем надо быть, чтобы в XXI веке снимать фильм по Чехову «Три сестры»? Правильно, надо быть Юрием Грымовым. На что рассчитывал режиссер, когда затеивал этот «несовременный» проект – на прокат или последующую телесудьбу – непонятно. Но найти деньги Юрию не удалось, он снимал на собственные. Оператор таких трудностей не выдержал и сбежал, к камере встал сам Грымов – благо данным ремеслом владеет. Актеры и вовсе участвовали в фильме бесплатно. При таких исходных критиковать кино как-то не поднимается перо. И по большому счету ругать его не за что.
Вот, например, что сегодня пишут защитники «Матильды»? «Фильм красивый, костюмный, атмосферный». И «Три сестры» получились красивыми и атмосферными. Черно-белая палитра вообще облагораживает картинку, а тут еще тщательно, по-эстетски, по-грымовски (до сих пор не могу забыть скачущие по полу жемчужинки в его «Муму») декорированное пространство: все эти хрустальные графинчики, вязаные салфетки, абажуры… Начинается фильм и вовсе с невозможно прекрасного кадра: в невишневом сумеречном саду развешено постельное белье, сидящие тут сестры с помощью диапроектора выводят на простынь старые фотографии. Так зрителю представляют актеров, с которыми придется прожить более двух часов экранного времени: Александр Балуев, Максим Суханов, Александр Пашутин, Игорь Яцко, Игорь Ясулович, Владимир Носик…
Анна Каменкова и Ирина Мазуркевич в ролях Маши и Ирины в фильме «Три сестры»
Главный же сюрприз – сами сестры — не молодые, устремленные в будущее женщины, а пенсионерки: в начале фильма Ольге — 65, Маше — 59, Ирине – 56, к финалу — на год больше. Соответственно и играют их возрастные актрисы – Людмила Полякова, Анна Каменкова, Ирина Мазуркевич. Действие происходит в наши дни. Герои слушают и поют песни Макаревича и Высоцкого, ходят в майках с надписью «Пинк Флойд», зачитывают с айпада новости о глобальном потеплении и, говоря о Москве, вздыхают: там все перекопано и приезжих полно…
В остальном с экрана звучит чеховский текст, и знаете, когда он произносится такими большими актерами – ты ощущаешь его своевременность, веришь, проникаешься, начинаешь сострадать… Да и о чем таком необычном рассказал Чехов в своем произведении? Живут в провинции люди, получившие хорошее образование, знающие языки. Чувствуют в себе силы, мечтают применить способности в каком-то нужном деле. Готовы, как сейчас говорится, к переезду — «в Москву, в Москву». Но как технически это сделать, когда денег нет, быт заедает, когда то пожар, то брат женится на стремной девице? А главное, когда берет верх вялость, инертность наша вечная, русская, отсутствие энергии? Все это было, есть и будет: привычное российское — поговорить о судьбах Родины и о своем месте в жизни (ключевое слово «поговорить»!) — с надрывом да под водочку с закуской — и разойтись.
Людмила Полякова в роли старшей сестры Ольги
Грымовская идея состарить трех сестер, а за компанию и остальных персонажей – совсем не безумная затея и уж точно не посягательство на классику, а наоборот – способ ее актуализировать. Ну кто сегодня поверит в тоску и метания 20-30-летних? А ведь у Чехова героини именно такого возраста. Всего век назад незамужняя девушка в 24 года, подобно Маше, еще могла сказать: «мозг высох, похудела, подурнела, постарела, и ничего, ничего, никакого удовлетворения, а время идёт, и всё кажется, что уходишь от настоящей прекрасной жизни, уходишь всё дальше и дальше, в какую-то пропасть». Яркий человек тогда долго не жил, сам Чехов умер в 44 года.
А сегодня 24-летние так никогда не скажут, сегодня 40-летние выглядят и ведут себя как 30-летние, у них пик карьеры и расцвет личной жизни. Поэтому правильно, что Грымов состарил трех сестер. Когда 57-летняя героиня Мазуркевич говорит слова про «подурнела, постарела», в них столько боли, надрыва, утраченных надежд – мороз по коже! Правда, выход, который предлагает Ирине старшая сестра Ольга – выйти замуж за Тузенбаха, совсем не ложится в концепцию российского женского менталитета. В ЗАГС в 57 да впервые в жизни – вы часто такое встречали?
А часто сталкивались с замужними 60-летними женщинами, влюбленными в несвободных мужчин и все еще мечтающими о чуде, о возможной счастливой семейной жизни? Впрочем, справедливости ради стоит отметить, когда Маша (Анна Каменкова), красивая, легкая, веселая, предвкушающая перемены в личной жизни, узнает, что Вершинин (Максим Суханов) остается в семье и фактически бросает ее, она за секунду в кадре превращается в старуху с потухшими глазами – и это оставляет мощное, эмоциональное впечатление.
Если продолжить выискивать блохи, то Грымову можно предъявить и несоответствие персонажей-мужчин типажу военного. Ни в ком из героев не наблюдается офицерской стати, выправки, а Вершинин и вовсе — неряшливое, расхлябанное существо, постоянно носящее мятый плащ, в каких любят ходить эксгибиционисты. Может, это намек на нашу недееспособную армию? И уж конечно, дуэль Соленого (Александр Балуев) и Тузенбаха (Игорь Яцко) в условиях современного мира – это какой-то анахронизм, вот если бы бытовая поножовщина на почве распития спиртного…
Максим Суханов и Александр Балуев в ролях Вершинина и Соленого
Кто со стопроцентной органичностью вписывается в чеховскую историю, так это Наташа – жена Андрея Прозорова (Владимир Носик), брата главных героинь. Когда девушка (Натали Юра) с убогим словарным запасом и вызывающей внешностью, вся стразах и леопардах, входит в чужое родовое гнездо, понимаешь: не жди добра. Сначала она делает сэлфи с погорельцами, потом ломает голубятню, затем переселяет сестер в одну комнату, а потом выгоняет старую няню (Александра Назарова)… Узнаваемый портрет сегодняшних женушек, пристраивающихся к стареющим дуракам, не так ли? При этих предприимчивых белокурах музах подающие большие надежды интеллигенты (а Андрей мечтал о месте профессора МГУ) становятся завхозами, помощниками в префектурах…
В общем, если суммировать, Юрий Грымов снял фильм о нас — о тех, кто очень хочет перемен и одновременно их страшится, о тех, кто откликается на пошлость и мещанство слабой иронической улыбкой, а не действием, о нас – утомленных, безынициативных (весь фильм герои причитают «ах, как я устала/устал») и ужасно боящихся старости. В грымовских «Трех сестрах» столько неотвратимости и необратимости, горечи по несбывшемуся, столько утраченных иллюзий и убийственной правды, что экранизация, несмотря на все свои недочеты, оставляет мощное послевкусие. К картине мысленно возвращаешься — и в этом ее безусловная ценность. Когда больше века назад пьеса Чехова увидела свет, многие современники великого драматурга признавались в том, что эта вещь их встряхнула и вдохновила на реальные поступки. Было бы неплохо, если бы зрители грымовских «Трех сестер» ощутили то же самое.
Илона Егиазарова