В этом году на Венецианском биеннале значительно меньше народу. Если раньше в очередь на показ конкурсного фильма приходилось вставать за час до начала сеанса, то теперь таких жертв не требуется. Можно вполне приходить за несколько минут. Кинозалы не заполняются до отказа: фильмов на этот раз меньше, а повторяют их чаще. И это значительно удобнее. Нет столпотворения и в фестивальных кафешках. Поредевшие ряды профессиональной публики кто-то объясняет тем, что так-де киноиндустрия реагирует на смену фестивального руководства: вместо Марко Мюллера с этого года «рулит» Альберто Барбера.
Мюллер был любимчиком прессы, он делал из фестиваля шоу, светское мероприятие. Барбера пытается превратить биеннале в событие деловое, важное прежде всего для киноиндустрии, поэтому он свел до минимума присутствие в программе фильмов с участием голливудских звезд. И вправду: пока на фестивале из мировых знаменитостей мелькнули Вайнона Райдер, представлявшая фильм «Ледяной», да Кейт Хадсон с Наоми Уотс, украсившие собой церемонию открытия.
Кстати, пару слов о «Ледяном». Фильм Ариэля Вромена рассказывает реальную историю поляка Ричарда Куклинского (актер Майкл Шеннон), жившего в Америке и ведшего двойную жизнь. С одной стороны, это был трепетный муж и отец, с другой — жестокий наемный убийца. 30 лет родные не подозревали о «работе» главы семьи. За эти годы он укокошил более сотни людей, причем если в начале своей киллерской биографии он оставлял тела на месте преступления, то затем стал вместе с подельником расчленять их и хранить в громадном холодильнике для тортов и мороженого… Куклинского удалось арестовать. Его приговорили к пожизненному заключению. Он больше никогда не увидел членов своей семьи, без которой не мог помыслить себе жизни, и умер в тюрьме на 71-м году жизни…
Серебренникову кричали «браво»!
Российский конкурсный фильм «Измена» приехала представлять почти вся съемочная группа: режиссер Кирилл Серебренников, актрисы Франциска Петра и Альбина Джанабаева. О сюжете этого фильма мы подробно уже рассказали, речь в нем — о супружеской измене. Теперь же — о том, как картину приняли на биеннале.
Вообще надо сказать, что итальянцы лояльны к русскому кино, им почти все нравится: в прошлом году они были в восторге от «Портрета в сумерках» Ольги Дыховичной и Ангелины Никоновой, в позапрошлом — от «Овсянок» Федорченко. На этот раз итальянцы узрели в русском фильме «Измена» цитаты из Линча, Трюффо, Антониони и даже Достоевского. Кирилл Серебренников был слегка озадачен сравнениями:
Этот спич Серебренникова вызвал восхищение у итальянцев и даже тихие крики «браво». Кирилл усилил впечатление, отвечая на вопрос, почему в свой проект он пригласил актеров-иностранцев:
— Для меня люди давно уже не делятся на русских и не русских. Мне нужны были просто актеры, про которых я бы ничего не знал: в каких сериалах они снимаются, кто у них мужья-жены… Мне нужны были профессионалы, и мне кажется, все актеры справились со своими задачами: благодаря «Измене» вы узнали, насколько сильные актрисы Франциска Петра, Гуна Зариня, насколько большая драматическая актриса Альбина Джанабаева. Что до национальных различий… Ну вот мы в России встаем с утра и включаем итальянскую музыку, одеваемся во все итальянское и идем обедать в итальянский ресторан (лично я это делаю ежедневно: кушаю в итальянском ресторане у МХТ). И что, мы после этого итальянцы? Мы просто все одинаковые. Европа — близкий мир. И нам не нужны переводчики. Когда тебе изменяет любимый человек, все люди чувствуют одно и то же. Боль не нуждается в переводчике. Отчаяние и одиночество не нуждаются в переводчике…
Итальянская публика в этом месте начала всхлипывать и снова кричать «браво!».
Не секрет, что российские актеры боятся подобных эпизодов, считая их плохой приметой. Альбина Джанабаева оказалась не суеверной:
— Меня, конечно, смутила сцена в гробу. Но я дала себе установку не думать о ней, — говорит Альбина. — Даже когда ехала на съемку в крематорий, отгоняла от себя мысли. А кроме того, Кирилл мне внушил, что это как раз хорошая примета…
— Да, — поддерживает Альбину Серебренников, — у меня друзья снимали в Латвии фильм о войне. Там была сцена расстрела, и много мертвых тел должно было лежать в яме. Друзья думали, что не наберут массовку, а набежало столько желающих! Оказывается, у латышей есть поверье: притворишься мертвым — будешь жить долго. Вот в эту примету я и заставил поверить Альбину. Помимо сцены в гробу ей пришлось тяжело и в эротических эпизодах. Но она все делала на высоком профессиональном уровне, и я забыл о том, что имею дело с певицей, а не актрисой.
Другой главной актрисе «Измены» — Франциске Петре — тоже пришлось туго: помимо эротических сцен ей надо было есть землю и… брить лицо.
По сюжету ее героиня хоронит мужа и сразу после его смерти обращает внимание на волоски, оставшиеся в раковине, после того как супруг брился. Она прикасается к волоскам, нюхает их и даже пробует на вкус, а потом вымазывается мужниной пеной и бреет лицо…
— Вы не замечали, — говорит Серебренников, — когда теряешь близкого человека, хочется продлить ощущение его присутствия: ты нюхаешь его вещи, пытаешься проникнуться им, запомнить его по каким-то бытовым фрагментам. По-моему, Франциске Петре удалось это очень мощно сыграть. Самое смешное, что этот кадр с бритьем взят на рекламный постер. И я только в Венеции обнаружил, что наш постер висит между двумя плакатами, рекламирующими косметику «Л’Ореаль», — выглядит все это, как единая рекламная акция…
В фильме есть замечательный эпизод, когда Франциска Петра бежит по лесу, а потом вдруг скидывает одежду, наряжается во все новое, выходит к трассе и садится в машину к мужчине. И только потом ты понимаешь, что таким метафорическим образом Серебренников показал, что прошли годы, героиня изменилась…
— Женщины сильнее мужчин. Они, как змеи, сбрасывают кожу, оставляют все, что мешает, и двигаются дальше, — поясняет Кирилл. — После всего пережитого героиня молодеет, хорошеет. А герой, наоборот, дряхлеет… Эти игры с возрастом нам важно было показать. А вообще мы сняли жанровое зрительское кино, в чем-то триллер, в чем-то экшен. Это фильм — исследование таких явлений, как измена и ревность. Это сложные вещи, но с ними все сталкивались. В этом зале, уверен, все изменяли кому-то или хотя бы думали об этом. Если после просмотра картины кто-то осознаннее будет подходить к этим вопросам, я буду счастлив…
К «Измене» можно предъявить несколько претензий. Например, на мой вкус, в фильме слишком прямолинейные метафоры, особенно это касается появляющейся то и дело статуи рогатого оленя — как символа измены. Но то, что российский фильм продемонстрировал нестыдный уровень, и что он лучше многих конкурсных фильмов, — это факт.
Зайдль показал адскую жизнь в «Раю»
Фестивальное кино всегда реагирует на происходящие в сегодняшнем мире процессы. Вопросом, что есть истинная вера, а что — религиозный фанатизм, озаботились сразу несколько режиссеров, представляющих на биеннале свои фильмы. Классик итальянского кино Лилиана Кавани показала во внеконкурсной программе 20-минутный документальный фильм «Кларисса», в основе которого — интервью с монашенками. Отрезанные от мира, они ощущают абсолютное счастье, чувствуя себя свободными людьми, способными рассуждать о том, что и церковь, и общество нуждаются в переменах.
И на контрасте — конкурсный фильм Ульриха Зайдля «Рай: Вера», являющийся второй частью трилогии. Первую часть «Рай: Любовь» Зайдль представил на Каннском фестивале, и мы подробно писали о картине, в центр повествования которой немолодая и некрасивая женщина-австриячка, приехавшая в Африку, чтобы вкусить любви с чернокожими красавцами. Только за «чувства» женщине придется платить, и Зайдль высмеивает ТАКУЮ любовь — построенную на обмане, иллюзиях, наивных мечтах и расовых предрассудках.
Во второй части — «Рай: Вера» — режиссер показывает сестру первой героини. Эта тетенька одержима. Весь день она бегает со статуей Девы Марии в руках по квартирам чужих людей, пытаясь экспортировать веру в каждый дом. Вечера она тоже проводит насыщенно: истязая тело плеткой, совершая долгие хождения на коленях с четками в руках, выучивая церковные псалмы… Казалось бы, такой религиозный фанатизм должен быть свойственен высоконравственному человеку, доброму и милосердному. Ан нет! Зайдль показывает нам фарисейство в классическом его проявлении: беспрестанно молясь, героиня ежедневно совершает грех, отказывая в доброте и милосердии самому близкому человеку — мужу-инвалиду, который в довершение всего является египтянином и мусульманином.
Подозреваю, что эти эпизоды вызовут протесты у верующих. Но Зайдль сознательно пошел на провокацию, чтобы донести свою мысль: настоящая вера — не в ритуалах и обрядах, не в иконах, которыми мы увешиваем стены своих домов, и даже не в молитвах, а в способности услышать другого человека, простить и помочь ему.
В завершение религиозной темы хотелось бы проанонсировать фильм «Мастер» Пола Томаса Андерсона, который все здесь ждут, поскольку речь в нем о сайентологии и отце-основателе этого учения Роне Хаббарде. В свете скандального развода Тома Круза и Кэти Холмс по причине увлечения актера сайентологией фильм «Мастер» приобретает пугающую актуальность. Впрочем, подробнее о нем — в следующем репортаже.
Илона Егиазарова
Венеция