Детская мечта Бориса Щербакова стать моряком не сбылась, но романтики в жизни хватило.

НОВОСТЬ

23:19, 14.09.2024

Совсем взрослая: дочь Началовой призналась, когда съедет от бабушки и дедушки

В этом году наследница певицы поступила на 1-й курс во ВГИК на курс к Александру Михайлову.

– Борис, в кино вы играете в основном положительных героев. А в детстве ведь были двоечником и разгильдяем?

– Да-а, еще каким.

– Вы же питерский ребенок?

– Мало того что питерский, я еще и «гаванский». Жили в районе гавани, на берегу Финского залива. Это самый край Петербурга, тогда Ленинграда. Окна нашей 16-метровой комнаты в коммуналке выходили прямо на Финский залив. И я, конечно, видел, как в гавань заходили и выходили красивые белые корабли. Как любой мальчишка портового города мечтал стать моряком, видел себя на мостике одного из этих кораблей.

– А почему не сбылась мечта?

– Однажды ко мне в школе подошли представители «Ленфильма». В то время классик нашего детского кино Николай Лебедев начинал снимать фильм «Мандат» и послал «миссионеров» по всем ленинградским школам искать 11-летнего белобрысого конопатого разгильдяя.

– Интересно было сниматься в кино?

– Безумно интересно! После съемок в этой картине я понял, что профессия моряка, о которой я мечтал, не единственная в мире. Помню, как в одной сцене актер, играющий моего отца, стоял у окошечка и курил в открытую форточку «Беломорканал». А я смотрел на него и думал: «Как хорошо быть артистом – стой себе у форточки, кури «Беломорканал», и получаешь больше, чем отец».

– А вам дали гонорар?

– Да, 480 рублей. При зарплате отца в те годы где-то 55 рублей это были большие деньги.

– Как вы оказались в Москве?

– Меня не приняли в ленинградский театральный институт. Ничего не оставалось, как поступать в Институт культуры. Проучился там год. А потом поехал в Москву, в Школу-студию МХАТа. Но оказалось, что набор уже закончился. Дело в том, что в том году Художественный театр уезжал на гастроли в Японию, и они сдвинули сроки экзаменов на неделю. Приезжаю, а там – никого. Захожу, старушка-гардеробщица мне говорит: «А ты, милок, опоздал. Но прямо сейчас идет заседание кафедры актерского мастерства по поводу набранного курса. И все педагоги здесь». Я туда. Вбежал, и совершенно обалдел, потому что там сидел весь синклит.

Курс набирал Павел Владимирович Массальский. Я ехал именно к нему, потому что знал, что в свое время он выпустил таких мастеров, как Олег Ефремов, Олег Басилашвили, Олег Борисов, Татьяна Доронина, Владимир Высоцкий. У меня затряслись поджилки, и вместо того чтобы сказать: «Павел Владимирович», я выдал: «Пал Масалич, я хочу у вас учиться!» Наверное, эта фраза стала ключевой. Когда 1 сентября я увидел наконец-то весь курс, а курс увидел меня, то все были очень удивлены: абсолютно новое лицо, не был ни на одном экзамене и вдруг поступил. Где-то полгода меня держали за блатного.

– А как складывалась ваша студенческая жизнь?

– Вы хотите, чтобы я рассказал про работу в шашлычной «Спорт»?

– Я бесконечно уважительно отношусь к людям, которые, сталкиваясь с трудностями, умеют выйти из положения…

– Шашлычная закрывалась в одиннадцать вечера. Я приходил без пятнадцати. Голодный. Стипендия 25 рублей – ерунда! Мне накладывали огромное количество риса, шашлыка… Я все это быстро съедал, потом провожал задержавшихся и слегка запьяневших посетителей, закрывал дверь, всё мыл… А затем составлял два стола, стелил на них спальный мешок и ложился спать. Еще такая подробность: повара и посудомойки те куски шашлыка, которые оставались нетронутыми, укладывали в пакет и отдавали мне. Я в шесть утра вставал, открывал дверь и бежал в общежитие. Там была огромная сковородка, я ставил ее на огонь, высыпал все из пакета и разогревал… На запах подтягивался народ. Так что я кормил половину общежития.

– Женились тогда же?

– Нет, после окончания Школы-студии. Это был 1972 год. Ефремов взял 12 человек с нашего курса. Нас с Татьяной (супруга актера Татьяна Бронзова. – Прим. ред.) поселили в разных общежитиях. Вдруг после одного спектакля комендант подходит к Татьяне – а все уже знали, какие у нас отношения, – и говорит ей: «Освобождается комната в семейном общежитии». Татьяна ко мне. Я в ответ: «Ты что, хочешь сказать, что мы станем семьей? Давай!» Пошли в загс, расписались, после этого возвратились в театр на репетицию, а вечером играли спектакль. На следующий день переехали в эту комнату. С тех пор мы вместе вот уже 43 года.