В том, что это правда, вы можете убедиться, посмотрев программы «Маски-шоу» и «Джентльмен-шоу». Их продюсером является муж Елены, Алексей Митрофанов.
Маргарита Озерова: Елена, сейчас программа «Маски-шоу» выходит на НТВ, а «Джентльмен-шоу» — на Первом канале. А ведь ваша семья стояла у истоков Российского телевидения. Почему вы расстались с Эдуардом Сагалаевым?

Елена Дмитриева: Новый руководитель канала г-н Сагалаев стал очень резко отзываться об этих программах. Хотя «Маски» и «Джентльмен-шоу» успешно выходили в течение шести лет, были визитной карточкой канала и имели высокий рейтинг.

Мой муж — человек самолюбивый. В ответ на слова Сагалаева он просто развернулся и ушел с «Джентльмен-шоу» на Первый канал. А «Маски» тогда вообще перестали снимать. Недавно программу на Российском телевидении возобновили, но уже без участия Алексея. «Маски» на НТВ — повторение старых серий.

М.О.: Вы тоже ушли с Российского телевидения...

Е.Д.: У меня была своя история. К тому моменту я работала директором юридической дирекции канала, и в моем подчинении было 22 человека. Девять руководителей подразделений и я в том числе опубликовали в «Новой газете» открытое письмо по поводу ситуации, сложившейся на канале в связи с приходом туда Сагалаева. Мы просто не могли с этим мириться. Наши отношения с бывшими руководителями Анатолием Лысенко и Олегом Попцовым строились на доверии. Мы принимали коллегиальные решения. У Сагалаева другой стиль руководства — он все делал единолично. Но нельзя не доверять юристам, с которыми работаешь. Это все равно что прийти к врачу и наврать относительно того, где у вас болит. Вы изначально загоните его в неправильный диагноз.

Хотя, если вы спросите обо мне Лысенко или Попцова, они, наверное, скажут, что я юрист с неудобным характером. Но я всегда говорила правду, не скрывая последствий. Понимая это, и Попцов, и Лысенко относились ко мне уважительно.

Я не раскаиваюсь в своем поступке, поскольку до сих пор считаю, что Сагалаев разрушил Российское телевидение. Он создал систему, при которой деньги стали играть основополагающую роль.

М.О.: Чем вы занимаетесь сейчас?

Е.Д.: Я организовала собственную юридическую контору и надеюсь, что достаточно успешно в ней работаю. Многие сотрудники юридической дирекции ушли вместе со мной. Мы стараемся вести дела, связанные с телевидением и радио. Несколько газет и журналов состоят у нас на абонентном обслуживании. А все наши арбитражные процессы в основном касались восстановления программ в эфире.

М.О.: Говорят, вы вели несколько скандальных дел.

Е.Д.: Я защищала программу Андрея Караулова «Момент истины». «Момент истины» сняли по политическим соображениям. Было несколько конфликтов, но камнем преткновения стало интервью с Геннадием Селезневым. Юристы канала обосновывают снятие программы тем, что якобы в свое время не была утверждена ее концепция. Но это абсурд, программа выходила шесть лет, и вопросов ни у кого не возникало.

Мы до сих пор судимся. Московский арбитражный суд принял соломоново решение: он заставил Российское телевидение расплатиться по всем долгам, но побоялся восстановить скандальную программу. Они решали не юридическую, а политическую задачу. Для нас же это остается принципиальным вопросом. Как только получим на руки решение арбитража, будем обжаловать его в Федеральном окружном суде. У этого дела очень хорошая перспектива.

М.О.: Как так получилось, что у вас, профессионального юриста, вся жизнь связана с телевидением?

Е.Д.: Я окончила юридический факультет МГУ и аспирантуру и попала в юридическую службу организуемого Российского канала.

В 1990 году в компании работало всего 13 человек. Одна полупрофессиональная камера, которую Светлана Сорокина получила в подарок от добрых людей. При этом самые, на мой взгляд, интересные выпуски программы «Вести» относятся к этому времени. Понятия цензуры тогда не существовало.

Наша компания была очень молодой: мало кто из именитых рисковал уходить из официального Останкина. Но к нам пришло много талантливых молодых людей, в том числе продюсеров. Эта профессия тогда в России только появилась, и наш канал первым стал указывать продюсеров в титрах. Вначале это слово даже писали неправильно.

М.О.: Один из этих молодых талантов и стал вашим супругом?

Е.Д.: Да. Алексей тогда только начинал работать над программой «Маски-шоу». А я составляла ему юридический договор.

… Мне к тому времени исполнилось 32 года. Я была уже разведена и растила сына (ему сейчас 13 лет). Так что я не жила романтическими иллюзиями. У нас с самого начала возникло ощущение, что мы очень подходим друг другу. Мы познакомились в конце 1989 года, а через полгода стали жить как семья.

М.О.: Алексей моложе вас?

Е.Д.: Да, но я считаю, что разница в возрасте не имеет существенного значения. Как говорят, женщине столько лет, на сколько она выглядит, а мужчине столько, на сколько он себя чувствует.

М.О.: Многие женщины независимо от возраста боятся состариться раньше супруга. Как вы к этому относитесь?

Е.Д.: Боюсь. И прилагаю массу усилий, чтобы этого не случилось. Не знаю, как мы вместе смотримся со стороны. Многие говорят, что хорошо. Мужчины ведь тоже взрослеют, и наступает момент, когда им приятнее общаться с женщиной, с которой есть о чем поговорить. Чтобы не было как у Райкина: «Закрой рот, я все сказал».

М.О.: А в чем, по-вашему, секрет удачного брака?

Е.Д.: Все складывается хорошо, если люди нуждаются друг в друге. Это может быть скрыто от посторонних глаз. Какой бы сильной ни казалась женщина, ей все равно иногда хочется опереться на мужское плечо.

В любом случае брак — это компромисс. Вопрос, как далеко вы готовы пойти. У меня есть немало знакомых женщин — неглупые, когда-то имевшие профессиональные устремления, они теперь сидят дома при богатых мужьях. Не могу сказать, чтобы они этого ждали от брака. Выбор между домом и карьерой, на мой взгляд, совершенно бессмысленная вещь. Если женщина готова совмещать и то, и другое, это нормально, пусть работает. Я не знаю человека, который умер бы от работы.

Часто говорят: чтобы брак был прочным, женщина должна быть разнообразной. Но чем разнообразнее становишься, тем больше повышаются требования к тебе. Когда мужчина понимает, что женщина все делает ему в угоду, либо он перестает останавливаться в своих желаниях, либо она ему надоедает.

М.О.: Во что вы верите?

Е.Д.: В то, что люди могут любить друг друга всю жизнь. Правда, по-настоящему глубокое чувство не всем дается и не все могут его осознать. Огромное число людей, решая сиюминутные проблемы, вообще проходит мимо собственных чувств.

М.О.: У вас остается время на что-нибудь, кроме работы? Как складывается ваш быт?

Е.Д.: Трудно. Домработницы у нас нет — справляемся сами. И мои родители помогают.

А свободное время — достаточно условное понятие. Разве что воскресенье. Это наш день, мы стараемся провести его дома. Иногда я вытаскиваю мужа в Большой театр. Мы оба стараемся поддерживать спортивную форму и ходим в спортзал. У Алексея есть хобби — по субботам он играет с друзьями в русский бильярд.

М.О.: Кто в вашей семье основной добытчик?

Е.Д.: Конечно, Алексей. Труд юриста высокооплачиваемый, но я зависима от количества заказов. А у мужа стабильный заработок.

М.О.: На каком уровне вам позволяют жить ваши доходы?

Е.Д.: Три года назад мы купили машину — джип «Лендровер». Стараемся почаще бывать в Париже. Этот город — наша с Алексеем общая любовь. Там мы по-настоящему отдыхаем. Хотя выбираться куда-нибудь вместе стали только недавно: раньше работа не позволяла. Недвижимости за границей у нас нет, да мы к этому и не стремимся. Вещи для нас с мужем не фетиш, не достижение. Как говорил Воланд у Булгакова, дело не в том, что человек смертен, а в том, что он неожиданно смертен. Так что нет смысла копить деньги, ведь неизвестно, что с тобой будет завтра.

М.О.: А на что вы любите тратить деньги?

Е.Д.: Я транжира в большей степени, чем Алексей. Обожаю хорошую косметику и никогда не смотрю на цену (не дай Бог, муж прочитает!). С другой стороны, Алексей поддерживает мою любовь к украшениям и старается их дарить к знаменательным датам. На развлечения тоже тратим. Очень часто встречаемся с друзьями. Можем позволить себе пойти в дорогой ресторан и не считать денег. Но я не буду покупать себе костюм дороже $1000. Потому что знаю: он не стоит таких денег. Легче поехать в Париж и купить там намного дешевле. Предпочитаю фирмы «Кристиан Диор» и «Шанель». Они шьют строгие вещи, а я поклонница именно такого стиля.

… Одну молодую девушку-юриста только что приняли на работу, и она пришла знакомиться с начальником. Когда она вошла к нему в кабинет в короткой юбочке и незамысловатой кофточке, начальник попросил ее принести кофе.

Однажды летом я тоже попала в ужасно неудобную ситуацию. В пятницу вечером мы собирались поехать к родителям в Подмосковье, и я рискнула одеться по-летнему — надела желтый ситцевый костюмчик в черный горошек. И вдруг меня неожиданно вызывают в правительство.

С тех пор я не забываю, что всегда должна выглядеть так, словно через три минуты мне идти на прием в Кремль.

МАРГАРИТА ОЗЕРОВА