Сериал канала СТС  покорил сердца  телезрителей. Мы уже публиковали много материалов о том, как снимался  проект, беседовали с актерами. Размещали и  интервью с Ильей Коробко, играющего роль  Миши Пономарева, в котором вяснили, что он думает о девушках, семье  и хоккее. Однако в биографии Ильи обнаружилась еще масса любопытных подробностей. Итак...

НОВОСТЬ

19:48, 19.09.2024

Никас Сафронов высказался об экстремальном похудении сына

Знаменитый отец поддерживает Луку.

— Илья, хоккей вам  уже снится?

— Да. Есть так называемый «хоккейный» сон – когда игрокам снится, что они кубок какой-нибудь выиграли или особенный гол забили. Вот и мне снится, что я забиваю гол (улыбается). Но в этом и заключается суть нашей профессии – заинтересовать себя тем, во что погружаешься, до галлюцинаций (улыбается).

— Похоже, «Молодежка», помимо очевидных плюсов, подарил вам еще и настоящих друзей…

— Как-то дома отдыхал, смотрел финал кубка УЕФА. Вдруг звонок в дверь ¬– заходят Саша Мартьянов и с ним полкоманды. Ребята знали, что я дома, мы вместе посмотрели футбол, и потом от меня они поехали на смену в Подольск. Мы действительно общаемся как друзья. Просто раньше у меня было пять друзей – парни, которых я знаю с детства и называю «моя семья». А теперь у меня их двадцать. Я сам не знаю, как это произошло.

— Был какой-то момент, который вас особенно сплотил?

— Сотни! Как-то раз, например, мы всей командой стояли вечером после смены у машины, общались. Вдруг откуда-то выходят человек 15 парней в спортивных костюмах. Встают напротив нас и не уходят. Мы  решили, что сейчас будет драка и морально приготовились. Но в итоге выяснилось, что один из этих парней снимался у нас в массовке, узнал нас и решил познакомить своих друзей.

— Перспектива ввязаться в драку вас не испугала?

— С  нами же были ребята-хоккеисты, а с ними бояться нечего. Мы в один тренажёрный зал ходили заниматься и я видел, какая у них  в физическая форма.

— Сами думаете продолжать заниматься спортом?

— А я никогда не заканчивал: с 8 лет профессионально играл в футбол. Сейчас тайским боксом занимаюсь периодически, когда есть на это время. Хорошо знаю, что такое изнурительные тренировки, спортивная дисциплина и командный дух. Поэтому на первых хоккейных тренировках мне не было так сложно, как ребятам, которые раньше спортом не занимались.

— Посвятив футболу восемь лет, почему вы прекратили заниматься?

— У меня сильная аллергия на синтетику. От обычных футбольных щитков началось дикое раздражение, я даже в больнице лежал, когда мне было двенадцать лет. Правда, я оттуда быстро сделал ноги – со второго этажа спрыгнул на козырек и убежал домой босиком. Помню, как умолял контролера пустить меня в метро, потому  что денег у меня не было. Мама, конечно, обалдела, когда я приехал домой босой (улыбается)…

— Ну вы даете! Какая следующая авантюра значится по плану?

— Мы с друзьями хотим снять свой фильм. Это будет история о современной молодежи, скорее всего, короткометражка. Думаю задействовать кого-нибудь из «Молодежки»: вон у Канопки внешность какая – его снимать и снимать! И хоккеиста одного хочу задействовать. А я там буду в качестве режиссёра.

Вообще подумываю на полгода уехать заграницу поучиться на режиссера – либо в США, либо в Прагу. Я бы еще операторское мастерство освоил. Мне четырёх лет института не хватило, очень хочется учиться. Наверное, я выбрал актёрскую профессию именно потому, что мне слишком много интересно. Стараюсь постоянно что-то менять. Пока еще молодой и есть амбиции, надо выкладываться по полной. Мне нужна движуха!

— В прошлый раз вы рассказали о том, как маленьким играли на сцене Ленкома сына героя Караченцова. А сколько вы вообще проработали в этом знаменитом театре?

— 10 лет, даже на гастроли с театром ездил… А на втором курсе мой мастер Андреев взял меня в Ермоловский театр на главную роль в детском спектакле «Пеппи длинный чулок» – я играл лучшего друга Пеппи.  И это удивительно! Ведь когда я впервые в жизни пришел с бабушкой в театр  — это был именно театре Ермоловой! Карма!(улыбается).

— Кто помогал вам готовиться к поступлению в театральный вуз?

— Мне очень повезло с педагогом. Мама этого педагога готовила к поступлению Олега Даля. И на поступлении я читал программу Даля. 

— И что за это программа?

— «Конька-Горбунка» Ершова… Причем куда бы я ни приходил, дальше третьей строчки ни разу не продвинулся – меня отправляли на следующий тур. Андреев вообще послушал две строчки и сразу принял меня на курс – сказал приносить документы. Это была настоящая театральная магия…

— Интересно, как звучат эти  «мистические» строчки?

— Я произносил: «Вот Данила вдруг приметил, что огонь вдали засветил» – и все, меня отправляли дальше. Иногда я начинал с другого кусочка, который мне больше нравился: «Он садится на конька, бьет в круты бока ногами, теребит его руками, изо всех горланит сил..», – на этом месте тоже говорили: «Все, спасибо». 

— Родители не препятствовали вашему желанию стать актером?

— Нет. На первое прослушивание в ГИТИС я пришел с мамой. Мне было 16 лет, я вообще не представлял себе, что такое театральный институт. Хотя десять лет в Ленкоме, конечно, очень много мне дали. Смотреть на то, как играет Караченцов – это дорогого стоит. Он такой аристократ в своей профессии! Актеры его поколения наделены бесконечным уважением к своему делу, они очень пунктуальны, ответственны, всегда готовы помочь и – главное – как-то по-особенному чисты душой.

— Что Николай Петрович рассказывал вам, мальчишкам, о театре?

— Актерских нюансов я узнал от него очень много. Например, что актер должен выходить на сцену в белых носках – как на праздник. Если, конечно, режиссером не заявлен другой вариант. А еще какую бы роль я не играл, я всегда говорил про себя: «Я его сын, я это чувствую» (улыбается). Перед спектаклем Николай Петрович всегда заходил к нам в гримерку, и мы прогоняли текст наших сцен. Он уникальный человек.

— С тех пор профессионалы столь высокого класса вам встречались?

— К счастью, да. Сейчас роль такого профессионала выполняет для меня Сергей Арланов, режиссер «Молодежки». Он удивительный человек и безумно заражает работой. Ты идешь на каждую смену как пионер, с одной мыслью: «Я готов!». Меня аж колошматит изнутри. Я люблю людей, которые профессионально относятся к своему делу, искренне любят то, чем занимаются. Когда я прихожу к брату на концерт, а он у меня актер, меня такая гордость берет, что это мой брат, что у него глаза, как у меня! И сестра наша двоюродная – тоже очень талантливая. Она дизайнер, у нее куча своих проектов, она пишет картины,  благотворительностью занимается…

— Интересно, у вас с такой палитрой талантов когда-нибудь были сомнения насчет профессии?

— У меня был запасной вариант, я решил, что если не получится стать актером, буду юристом. Мне нравится юриспруденция: знание законов очень помогает в жизни.

— Будете скучать по «Молодежке», когда проект закончится?

— Да, мы с ребятами невероятно сплотились. С моим дублером Сашей Мартьяновым мы стали настоящими друзьями. Чаще всего дублеры выполняли за нас силовые элементы. Потому что это на самом деле очень опасно: если актер выбьет плечо или вывернет бедро, он выпадет из процесса и подведет всю команду. В такие моменты нас заменяли дублеры, хотя мы порывались делать все сами. Первый месяц у нас с Сергеем Арлановым каждый день начинался с фразы: «Можно, я сам!». — «Нельзя, ты актер!» – отвечал Арланов. А еще дублеры забивали за нас голы, потому что для этого нужна особая техника исполнения. Зрители  уже отметили наши голы. На кубке Стенли такие забивают, очень красиво ребята сделали. Наши хоккеисты – вообще мега-профессионалы!

— Со строгой командной дисциплиной  сталкивались?

— Да, у хоккеистов была система штрафов. Так, во время перерывов между дублями и нам, и им запрещали трогать шайбу, потому что есть риск случайно попасть в камеру или в человека. Но когда ты в форме и с клюшкой, невероятно сложно до шайбы не дотронуться. Я, честно, ни разу не послушался – у меня не получалось. Я понимал, что проект не будет длиться вечно, и, пока есть такая возможность, надо наиграться… Меня, правда, не штрафовали, но у тренера с хоккеистами была договорённость: тронул клюшкой шайбу – 300 рублей штраф. Потом они на эти деньги  или все вместе шли в сауну, например, или что-то покупали.

— Коробочка наполнялась быстро?

— Катастрофически быстро (улыбается).

— Какую сцену в «Молодежке» вы можете отметить как самую сложную психологически?

— Наверное, сцену, в которой Пономареву нужно было кричать на свою бабушку. Моя реальная бабушка – святой человек. Наша собака ест только из ее рук. Я безумно люблю свою бабушку и никогда в жизни не повышу на нее голос. А тут надо играть такой момент. Спасибо Сергею Арланову: он мне очень сильно помог. Режиссер попросил всех замолчать, я впервые в жизни почувствовал себя серьёзным актером. Мы с Арлановым ушли в комнату, поговорили, настроились, потом тихонечко прогнали эту сцену с актрисой, которая играет бабушку. Я почувствовал весь профессионализм этого удивительного человека… Я искренне благодарен судьбе за то, что попал в этот проект и познакомился с такими людьми, как Арланов и наши парни.