Участие певицы в проекте Первого канала«Призрак оперы» многие ее поклонники восприняли как официальное возвращение на сцену.  Да, Полина Гагарина перестала выступать на какое-то время, но никуда не уходила из профессии. Просто произошло много жизненно важных событий, в том числе и личных. Мы встретились с певицей после записи ее выступления на программе «Призрак оперы».

НОВОСТЬ

19:48, 19.09.2024

Никас Сафронов высказался об экстремальном похудении сына

Знаменитый отец поддерживает Луку.

– Полина, судьи сегодня к вам были крайне благосклонны, но в проекте случалось и по-другому… Не обижаетесь на критику?

– Что вы! Напротив, приятно получать дельные советы от компетентных людей. У них есть чему поучиться, а я никогда не гнушаюсь советами и не чувствую себя человеком, который знает все. Этот проект – уникальный шанс выступить с симфоническим оркестром. У меня такая мечта была с детства.

– Но сейчас вы вновь волновались?

– Да, такое происходит со мной каждый раз, как я выхожу на сцену, но, по-моему, это нормально.

– Значит, звездная болезнь вам не грозит?

– С моим постоянным самобичеванием и самокритикой это исключено.

– В детстве какой были?

– Чрезвычайно жизнерадостной, розовощекой. Ни забиякой, ни тихоней не была, всегда пела, плясала, читала стихи. В том, что стану артисткой, никто из родных даже не сомневался. Мама – хореограф, солистка ансамбля «Березка», поэтому и меня тоже планировали в танцовщицы, но потом у меня вдруг открылся голос. Примерно в три годика пришла из сада и заголосила: «Ходит Ваня, ходит Ваня посреди кружочка». Встала на табуретку и серьезно исполнила весь номер, родители от смеха уползли под стол. Папа сразу отметил, что слух есть. А через несколько лет бабушка отвела меня в музыкальную школу. Там я спела песню Уитни Хьюстон из фильма «Телохранитель», который меня в детстве поразил, и меня взяли, даже не спрашивая сольфеджио. Школу закончила экстерном, в 14 лет, после 9-го класса поступила в эстрадно-джазовое училище. Так что я очень шустрым ребенком была.

– В шестнадцать вы приняли участие в «Фабрике звезд», мама как к этому отнеслась?

– Все решения в жизни принимаю сама, мама, скажем так, их умело корректирует. Правда, попала на этот проект не без блата (смеется). В училище преподавал Владимир Коробко, он позвонил моему педагогу по вокалу и спросил, нет ли у нее хороших ребят для «Фабрики» – оказывается, там был недобор. И я вместе с сокурсником Геной Лагутиным пришла туда… Спела и меня взяли. Конечно, на протяжении двух месяцев было сложно. Надо было как-то выживать. Я ведь очень домашний ребенок, а там оказалась одна – без мамы. Другие ребята, напротив, отрывались, а я от тоски по дому почти ничего не ела. Но смогла себя убедить, что мне это надо, что это просто работа.  Держала себя в руках перед камерами, которые практически были повсюду, и не позволила себе ударить лицом в грязь.

– Вы не только выстояли, но и победили?

– Да, но тот проект я не воспринимала как вокальный конкурс, как, к примеру, «Призрак оперы». Понимала, что это шоу, в котором так или иначе есть какие-то роли и примерный сценарий. А победа стала настоящим откровением, но я не знала, что за ней последует… Не ожидала, что будет такая обида на меня, после того как отказалась от контракта (причем, единственная на проекте!) с продюсером Максимом Фадеевым. Я была просто маленькая, не понимала до конца, что делаю. Я Овен – рогатая, целеустремленная и очень упрямая. Мне хотелось иметь что-то свое, свои песни, исполнять их от своего лица. Захотелось заявить о себе как о личности. Было тяжело, но я никогда не думала о смене профессии.

– С четырех лет вы жили в Греции, что запомнилось?

– Все! До сих пор разговариваю на греческом без акцента. Летом у меня были съемки в Греции, захожу в магазин, спрашиваю о какой-то вещице, и меня за местную принимают. Хотя слова, разумеется, многие начала забывать. Там я закончила первый класс, наша семья планировала остаться, но случилась трагедия – папа умер, и мы вернулись в Россию. Было очень горько, но я была маленькая, папу видела не так часто, он работал как вол – доктором, в постоянных разъездах… Мне очень его очень не хватает (на глазах Полины появляются слезы. – От авт.). Мы с мамой шутим, что без него стали полуженщинами, полумужчинами – в хорошем смысле слова. Я давно стала самостоятельной, взрослой. Зураб Лаврентьевич Соткилава на «Призраке оперы» называет меня «девочкой». Мне это невероятно приятно, как бальзам на душу. Но он не знает, что у меня уже есть четырехлетний сын. Думаю, если ему об этом сказать, он упадет в обморок. Я и на самом деле иногда ощущаю себя девочкой, но на работе – взрослее многих.

– Вы производите впечатление крайне доверчивого человека.

– Да, я слишком наивная и доверчивая, но не хочу потерять это качество, потому что оно помогает на сцене что-то доставать из глубины души… В жизни по башке давали так много, что я закалилась, стала сильной. Хотя при всем своем трогательном виде, признаюсь, уже есть клыки, и панцирь начал появляться… Правда, все равно еще бывает, что кто-то заденет и порой сильно...

– Вы влюбчивая?

– А песни писать лучше, когда на душе штиль или буря романтических эмоций?

– Раньше, когда у меня все в жизни шло хорошо, наступало светлое состояние, я гуляла, веселилась и… у меня не хватало времени на музыку… А вот года два назад научилась слышать музыку в любом состоянии. Естественно, мало писала, пока училась в школе-студии МХТ. Почему пошла туда? Захотела стать драматической актрисой. Четыре года учебы в театральном были счастливыми для меня. В МХТ познакомилась с отцом своего будущего ребенка актером Петром Кисловым…

– Чем он привлек вас?

– (Смеется). Привлекла его я, а он просто завоевал меня. Тогда Петр снимался в фильме «1612» Владимира Хотиненко. Он талантливый человек, красивый и обаятельный. В то время был страшно похож на Джонни Деппа, от которого я фанатею, с длинными (правда, наращенными) волосами, бородой – вылитый мушкетер. В итоге у меня снесло крышу, так что долго ему добиваться меня не пришлось.

– Сын на кого похож?

– Он очень крупный – в папу. Петр – метр девяносто два. Андрюше только четыре, а выглядит на шесть. Все спрашивают: «Уже в школу ходит?». Не тихоня, музыку громкую любит слушать… К счастью, помогают мне с Андрюшкой все – няня, мама, хотя она работает. Ей недавно исполнилось пятьдесят, но выглядит замечательно – больше 40 никто не дает. Живем вместе. Надеюсь, скоро заработаю и смогу купить квартиру.

– Сына в честь кого назвали?

– Не поверите, у меня, наверное, есть какие-то экстрасенсорные способности. С двенадцати лет знала, что у меня будет сын, знала, что рожу его в двадцать и назову Андреем. А еще почему-то была уверена, что он родится светленьким, хотя мы с Петром от природы темные. Муж настаивал на имени Александр, мы ссорились по этому поводу, но в итоге я победила.

– О вашем разводе разное писали, говорили, что муж ушел, взяв 200 тысяч долларов, что вы все время плакали и не могли работать, а в другом интервью вы, наоборот, признавались, что отлично чувствуете себя одна… Сейчас, когда говорите о Кислове, делаете это по-доброму, без злобы…

– Я, наверное, странный человек. Мама всегда удивляется моим слишком высоким отношениям с мужчинами, которых, к слову, у меня было немного. Когда я влюбляюсь, чувствую, что это раз и навсегда. Прихожу к маме, говорю: «Это точно он!» Она – в ответ: «Да, да, да!» И так постоянно. У нас с Петром остались чудесные отношения. Что касается двухсот тысяч долларов, то, к сожалению, ни я, ни он таких денег еще не заработали. Дай Бог, чтобы и он, и я научились зарабатывать, чтобы впереди были стабильность и комфорт. Я вообще-то достаточно избалованный ребенок и материнской любовью, и комфортом: единственная дочь, после смерти папы вся любовь мамы и бабушки была направлена на меня. У сына сейчас – то же самое. После того как на свет появился Андрюша, у меня открылась какая-то звериная материнская ответственность. Пылинки с него сдуваем. Называю себя «курицей-наседкой». Всегда за него переживаю и просто схожу с ума, когда еду на гастроли… Часто беру с собой на репетиции, он обожает играть на барабанах. Залезает на высокий стул, а я кричу: «Осторожно!» Друзья мне: «Курица, отстань от ребенка, он же мальчик – пусть хулиганит!»

– Вы в его возрасте уже хотели стать артисткой, а он?..

– Боюсь, что может пойти по моим стопам. Ходит в музыкальную школу, в ноты попадает, с ритмом все порядке. Голос очень похож на мой, говорит так же сипловато, будто выкурил пачек десять сигарет. Глотка – луженная. Я говорю друзьям: «Мой сын будет дипломатом-переводчиком, объездит весь мир». И тут появляется Андрюша и начинает напевать битбоксом, имитируя игру на ударных инструментах. Не знаю, откуда он этого набрался. Друзья, конечно, смеются: «Да, видим, каким дипломатом он будет». Так что не ясно пока, кем он станет, но музыке в любом случае надо его учить – это развивает детей духовно. 14 октября, наверное, в ресторане Сати Казановой отметим уже четыре годика Андрюши. Повеселимся, все придут с детьми – Ева Польна с двумя дочками, Ира Дубцова с Артемкой… 

– Многие утверждают, что дружба в шоу-бизнесе невозможна…

– Я дружу и умею это делать, и профессии для меня ничего не значат. А может, мне просто везет.

– Скажите, стихи к песне «Кому, зачем?» навеяны разводом?

– Нет, песня появилась намного раньше. Спела ее с Ириной Дубцовой. Просто крутить песню стали после моего развода, поэтому все и запричитали, что мы с Ирой возненавидели мужчин. «Как же я могу ненавидеть их, когда без любви я чахну», – пыталась я возражать. Я обожаю мужчин!

– А почему все-таки развелись?

– Пошли разными дорогами… Наверное, закончился какой-то этап. Для меня главное в длительных отношениях – это дружба. Можно быть мужем и женой, любовниками, готовить вкусные обеды и ужины (хотя я этого не умею)… Но когда не о чем поговорить – это для меня самое ужасное. Создалось ощущение, что у нас иссякли все темы для разговоров, и мы начали отдаляться друг от друга. Зачем же тогда жить вместе? Мы еще молоды, у нас должно в жизни все сложиться хорошо. А у Андрюши по-прежнему есть чудесный папа. Он, правда, крайне много работает, но вот буквально вчера закончились съемки большого проекта, и Петр сегодня с Андрюшей, и я спокойна за сына, потому что они любят друг друга. Когда Петр приходит, Андрюшка подбегает к нему, и они застывают в объятиях на несколько минут. Да, родители Андрюши не живут вместе, зато отлично общаются и любят сына. Мне говорили, что лучше сохранить семью ради ребенка. Но я считаю, что этого делать не надо – ради Андрюши мы всегда будем друзьями. Убеждена, что все болезни от душевного самочувствия, недовольства своей жизнью, нежелания из-за каких-то страхов менять ее. Я верю в свой путь, в свою звезду. Вот – нашумевшая история с контрактом на «Фабрике». Ну не подписала я его. Но все равно знала, что у меня в жизни все будет хорошо. Мне позвонили и предложили контракт с Игорем Яковлевичем Крутым, после чего началась моя сольная карьера… Сейчас этот этап уже закончился, я абсолютно самостоятельная, у меня есть своя команда. Потихоньку все становится на свои места. Музыка – это мое! И я не мыслю жизни без нее. Надеюсь, что скоро на телеканалах появится клип на мою песню «Осколки».

– Перекрасились из-за тяги к переменам?..

– Да, и с новым цветом волос стало даже светлее на душе. Хотя если бы мне в 15 лет кто-то обмолвился, что я стану когда-нибудь блондинкой, я бы не сдержалась и наговорила этому человеку всяких гадостей. Но время идет, все меняется.

– Для полного счастья, что нужно?

– Не знаю, наверное, все, что у меня есть сегодня. Я не лукавлю, но действительно ощущаю себя счастливой. У меня есть подарок с небес – Андрюша, работа и я снова люблю. Разве это не счастье?

– Какой он – ваш новый избранник?

– Мне повезло. Он – умный, талантливый, хороший собеседник, иногда умело направляет меня в нужное русло (меня надо держать в узде, потому что порой несет, непонятно куда), а самое главное – у него прекрасный контакт с Андрюшей…

Беседовал Сергей Амроян

Фото Юрия Самолыго и Руслана Рощупкина (Первый канал)