Мы решили поздравить любимого актера Валерия Баринова с грядущим 70-летием. Но он признался, что юбилей уже отметил…

НОВОСТЬ

01:44, 19.09.2024

Щедрый кавалер: жених Бородиной назвал самый дорогой подарок, который сделал ей

Пара встречается 2,5 месяца.

– Валерий Александрович, а как получилось, что у вас два дня рождения?

– Родился я 27 ноября, и тогда же отмечаю, а записали меня 15 января. Официально меня поздравляют в январе, когда я об этом уже успеваю забывать. А получилось так, потому что меня поздно зарегистрировали в сельсовете. Тогда в моей родной орловской деревне никто не предполагал, что я стану известным человеком. Мать всегда поздравляла меня в ноябре и дарила пастилу. Где она ее доставала, мне до сих пор непонятно.

– В детстве вы читали стихи, играли в самодеятельности. Почему же выбрали ВГИК?

– Потому что у меня был адрес только этого института. О существовании театральных вузов я тогда даже не догадывался. Приехал во ВГИК в августе, когда прием уже был закончен. Вернувшись в Орел, поступил в только что открывшуюся студию при местном драмтеатре, где можно учиться без отрыва от производства. К тому времени я ушел с завода в рабочие сцены. Заниматься приходилось урывками, но зато играл в массовке. Успевал сбросить костюм, перетащить декорации, надеть другой костюм… Окунувшись в эту удивительную атмосферу, я понял, что никогда из нее не выскочу. Вскоре меня взяли во вспомогательный состав, и на свои вторые гастроли я поехал еще и как актер.

А потом в театр пришел вызов в институт на мое имя от замечательного педагога школы-студии МХАТ Евгения Вениаминовича Радомысленского. Отпустили с оговоркой, что назад не возьмут. Почти все, включая меня самого, были уверены, что я не поступлю. И только руководитель театра Валентин Алексеевич Иванов верил в меня.

Валерий Баринов: «Я всегда любил вкусно поесть»

– Что вас окончательно убедило поступать в театральный?

– Однажды я услышал, как Андрей Александрович Гончаров говорит о театральном искусстве, и понял, насколько это серьезно. У меня было провинциальное представление об актерах. Я считал, что они должны быть или красавцами, или семи пядей во лбу. А уж мне с моей внешностью, большим носом сниматься в кино казалось нереальным. Только когда я впервые оказался на съемочной площадке и услышал, как кто-то сказал: «Поправьте актеру грим», понял, что это обо мне, хотя Щепкинское училище окончил с красным дипломом. Учился с удовольствием, мне было интересно все. Но очень мало читал и до сих пор жалею, что не знаю иностранных языков. Могу лишь немного объясниться на французском, поскольку полгода жил во Франции, снимаясь в фильме «Концерт».

– И за полгода научились говорить?

– На бытовом уровне. К тому же со мной занимались три педагога – по сценарию мне требовалось бегло говорить на старофранцузском. У французов картина вызвала живой отклик – ее четыре раза показывали в Париже в самый сезон.

– Вас узнавали на улицах?

– И узнают до сих пор, особенно в Нормандии. Там даже пять лет спустя после показа мне кричали: «Месье Гаврилов» и цитировали фразы из фильма. Из Онфлёра я увез приз зрительских симпатий – огромную бутылку кальвадоса (смеется).

– Началом своей кинематографической биографии вы считаете сериал «Петербургские тайны»?

– Нет. До «Тайн» я снялся в «Вишневом омуте», а еще раньше – в «Строговых».

– Но настоящая популярность пришла все же после «Петербургских тайн»?

– Конечно, и не только ко мне, но и к Сергею Чонишвили, Виктору Ракову, Евгении Крюковой. Это был на редкость качественный сериал. Во-первых, режиссер Леонид Аристархович Пчелкин плохих актеров даже близко не подпускал, а во-вторых, автором сценария был Анатолий Гребнев – имя говорит само за себя. Кроме того, мы все работали с таким настроем, что Пчелкину даже приходилось нас сдерживать: «Что вы там играете? Мы снимаем «мыло»!» (смеется).

– По-моему, в роли вы привносите много своего, как в замечательном психологическом сериале «Без свидетелей»…

– Там действительно многое совпало, даже по времени. Герой рассказывает о городе, который освобождали после войны, – и у меня это было. Однажды на урок в наш класс парень принес капсулу от авиабомбы, которая взорвалась у него в руках. И тонул я тоже, правда, спасал меня не брат, а сестра. Дочь героя уехала в Индию, а моя дочь – во Францию. Я тоже боялся, что Саша там останется. Она вернулась, разочарованная тем, как там относятся к ее профессии. Теперь дочь учится на Высших режиссерских и сценарных курсах. Как-то мне позвонил Андрей Дементьев: «Я прочитал ее сочинения и должен тебя огорчить: девочка очень талантливая». Я понял, почему «огорчить»: талантливому человеку сейчас очень сложно.

Валерий – преданный болельщик футбольной команды «Локомотив»

– Вы говорили, что с сыном Егором были жестким отцом. Дочь воспитывали тоже в строгости?

– Нет. Когда жена просила поговорить с Сашей строго, я отвечал: «Это ваше дело, а я ее буду баловать». Считаю, что неэтично требовать от детей определенного поведения – речь не идет о лжи, воровстве и тому подобных вещах, – пока они целиком от тебя зависят, особенно в финансовом отношении. Запреты приводят к тому, что родители вызывают у детей если не ненависть, то отторжение. А вообще, по собственному опыту знаю, что рано или поздно наступает прозрение, когда начинаешь страшно жалеть о том, что не считался с мнением родителей, недодал им столько любви!

– Честно говоря, вы совершенно не производите впечатления сурового человека. Может быть, дело в возрасте?

– Я всегда был достаточно мягким человеком, но, к сожалению, часто излишне требовательным, особенно к детям. Хотя и к себе тоже. Это сейчас я понимаю, что надо чаще жалеть людей, сострадать им.

– Вы быстро привыкаете к людям?

– Да. Привязываюсь к театру, к месту, очень скучаю потом, мне часто не хватает тех, с кем расстаюсь. Но быть навязчивым не хочу. По этой причине не люблю приглашать на свои спектакли.

– Вы как-то сказали: «Я все время жду провала». Почему?

– А сейчас жду даже больше, чем в тридцать или в сорок. Поскольку все мои роли требуют достаточно мощной эмоциональной и физической отдачи, я просто опасаюсь, что однажды на сцене у меня закружится голова, да и мышцы уже не те… Но как только я успокоюсь и перестану бояться провала, можно уходить на пенсию.

– Говоря о каких-то событиях своей жизни, вы часто употребляете слова «случай», «судьба».

– Жизнь состоит из случайностей. Ко мне редко приходила удача, в основном пахал, ишачил. Удача – что я родился, что стал актером. Удачей можно назвать и то, как я нашел свою первую московскую квартиру. Шел 1974-й. Я приехал из Ленинграда и начал работать в Театре Советской Армии. А жить негде. В бюро по сдаче и найму квартир были дикие очереди. И вдруг я увидел из трамвая, как по тротуару робко идет интеллигентного вида женщина. Я просто почувствовал, что она идет сдавать квартиру, причем впервые! Я выбежал и успел ее перехватить. Квартира оказалась за городом, в Малаховке. И она перевернула мою жизнь, но это очень личное. А через год я уже получил квартиру в Москве. В нашей профессии главное – терпеть. Но не ждать – это разные вещи. И я терпел, а судьба или случай иногда предоставляли мне шанс. Надо сказать, что я всегда вел себя странно. Наверное, от упрямства, из духа противоречия. Я не люблю делать, как все.

– А сына вы при разводе оставили себе тоже из упрямства?

– Конечно. Вокруг все говорили: как это – при живой матери. А я отвечал: «Я ей очень благодарен, признателен». В общем, все отдал, чтобы ее уговорить. Но тот факт, что я оставил сына себе, – это проявление не самой лучшей моей черты.

– А Егор считает, что папа сделал правильно…

– Как выяснилось потом, папа действительно сделал правильно. Но в тот момент я поступил так не из опасений за судьбу Егора, а из эгоизма. Не мог представить, что сын другого назовет папой. Это же дикость!

– Бытовые трудности вас не пугали? Вы ведь много работали.

– У нас все было нормально. Сын не был брошенным, при этом он рос вполне самостоятельным. Из окна гримерки Театра Советской Армии была видна наша квартира, и если я замечал голубоватый свет, сразу звонил сыну и говорил, чтобы он выключил телевизор и ложился спать. Егор ворчал: «Скорей бы весна, тогда из-за деревьев ничего не будет видно».

Кадр из сериала «Кадетство» (2006)

– Вы скучаете по деревне?

– Я всегда мечтал о большом деревянном доме. Сейчас он напоминает мне детство. У меня есть мастерская, летний бассейн, баня. Утром иду босиком по деревянным дорожкам, а из-под ног разбегаются ящерицы и лягушки… Честно скажу, так хочется жить! Я люблю косить, копать, колоть дрова. Вишню недавно посадил, и подсолнухи есть, семечки созревают. Березы растут, кедр, сосны. Больше ничего не сажаю, потому что для меня земля – это серьезно. Вот купил квадроцикл. Дорога у нас красивая, поля, леса, болота. В болота, кстати, специально на квадроцикле заезжаю, проверяю проходимость. Возвращаюсь весь грязный, но довольный. Когда меня спрашивают, куда я поеду отдыхать, говорю: «В деревню». Каждый свободный день туда рвусь!

– Вы научились ценить каждый день?

– Этому нельзя научиться, но надо пытаться. Как говорит Юлия Борисова, 80, 81, 82, 89 – а дальше чудо! Вот так надо воспринимать жизнь. Я у себя на участке посадил кедр, который дает плоды через 25 лет. Ему уже семь. Вот мне надо дождаться плодов.

Беседовала Марина Зельцер