12 октября в 23.15 на канале НТВ премьера фильма «Майор» режиссера Юрия Быкова — событие резонансное, обсуждаемое. Картина была уже  в прокате (силами компании «Базелевс»). Для тех, кто ничего о ней не знает, в двух словах сюжет: главный герой — майор Соболев  (Денис Шведов)  — спешит к рожающей жене. По дороге насмерть сбивает  мальчика на глазах у его матери. Не зная, что делать, майор звонит коллеге и другу Коршунову (Юрий Быков) и просит его о помощи. Друг подключает административный ресурс, подтасовывает факты  и делает виноватой в этой истории несчастную мать. Коршунов — неплохой человек, просто он так понимает дружбу, корпоративную солидарность, а также призыв губернатора: чтобы в городе тихо было… Ну а дальше события развиваются на бешеной скорости: майор не хочет, чтобы из-за него множились беды, свалившиеся на голову несчастной женщины (Ирина Низина), он готов сесть в тюрьму, но коллеги и друзья считают, что он поступает неправильно, и всячески ему противодействуют…

НОВОСТЬ

19:48, 19.09.2024

Никас Сафронов высказался об экстремальном похудении сына

Знаменитый отец поддерживает Луку.

Юрий Быков написал эту историю сам.  Он неизменно говорит, что все герои его фильма — неоднозначные, они попали в плен страшных обстоятельств. Неизвестно, как бы еще мы повели себя, будучи на их месте. А еще Быков утверждает, что его персонажи — жертвы менталитета: мы ведь в России до сих пор живем, как при феодализме, подчиняя интересы общества интересам кланов. Об этом и не только — в нашем интервью.

— Юрий,  вашего «Майора»   показали и на Каннском фестивале, и на «Кинотавре». На последнем я видела, как вы, одетый в смокинг и бабочку, явно ждали  награды и, не получив ее, ужасно расстроились, даже бабочку сдернули…

Юрий Быков: Ну а что  же, я деревяшка? (Смеется.) Не скрываю, что хочу получать награды, хочу, чтобы мое кино оценивалось… Но на «Кинотавре», наверное, и не мог ничего получить. Это я потом понял. Я не вхожу в разряд художников, которые занимаются исключительно тонким, элитарным искусством (я сейчас не иронизирую), и которые терпеть не могут, когда  на серьезные темы говорят достаточно лобовым, «мейнстримовым» языком — тем, каким говорю я. Поэтому жюри, видимо, не понравился мой фильм.  Антон Долин (член жюри "Кинотавра - прим ред.), я слышал, даже назвал фильм мыльной оперой. Да и многие, насколько я знаю, были настроены против.

Мне казалось, что мы все в одной лодке, а вышло в итоге, что в разных.  Они, наверное, считают, что я ненастоящий и неискренний человек. Или, по крайне мере, умозрительный и недостаточно проницательный.

— Или конъюнктурный?

Юрий Быков: Или конъюнктурный (смеется). Хотя какой из фестивальных фильмов не конъюнктурен? Чем длиннее ты снимаешь, чем сложнее у тебя язык, тем проще сказать: ну, вы не поняли моего гениального замысла — я глубокий, тонкий художник.

Я занимаюсь другим  кино, у меня уязвимая позиция: работаю в более зрительском ключе, использую методы и приемы, которые подходят массовой аудитории. Поэтому мне можно предъявить претензию, что где-то провисло, где-то затянуто, где-то недостаточно художественно…   А если бы  я снимал, скажем, как многие артхаусные режиссеры, было бы трудно подкопаться. Потому что, если  вы не в силах с интересом рассматривать 8-минутные планы, в которых человек просто стоит или идёт, значит вы не тонкий зритель.  Я раньше аккуратнее разговаривал на эту тему, но после «Кинотавра» решил, что больше не буду, потому что  я этим людям все равно никогда не понравлюсь, а единомышленников могу потерять.

Мне это разделение самому не нравится. В той сложной и проблемной системе координат, в какой мы существуем, лучше было бы всем объединиться. Но  пока  этого не случилось, мы на разных  берегах.

— Вам не кажется, что дело не только и не столько в кино — вы разделены и идеологически.  Люди, о которых вы говорите, — либералы. Вы же явно нет?

Юрий Быков:  Да, я не либерал, но при этом очень хорошо понимаю, что происходит в стране. Просто способ разговора с экрана о  проблемах государства, о человеческих проблемах у каждого свой.  Мой — более доступный простому зрителю. Но некоторые коллеги почему-то считают, что если у тебя такой способ, значит ты неумный. Эта брезгливость и пренебрежение, как мне кажется, сформировалась с момента признания Тарковского.

— А вы как к нему относитесь?

Юрий Быков: А как относиться к человеку, который называет всех — от Эйзенштейна и Ромма до Копполы и Формана — идиотами?! (Смеётся.)  Я, еще учась во ВГИКе, понял, что Тарковский — тот дамоклов меч, который  всегда будет висеть над нами, режиссерами, и во имя которого мы будем придумывать эти длинные кадры, не очень понятные темпо-ритмические ходы, когда люди засыпают, а просыпаясь, мучаются от чувства вины за то, что не смогли досмотреть фильм до конца. Это при том, что в литературе Пушкин — наше всё. А уж он-то «резину не тянул».

Тарковский, скорее, апологет западного кино… А ведь эти европейские интонации в киноповествовании не имеют к нам никакого отношения, потому что русский человек пассионарен, динамичен, аляповат, пошловат, груб, неуклюж, ироничен. Вспомните Чехова, Гоголя, лучшие примеры советского кино. У нас есть свой менталитет, свой характер — харизматичный, выпуклый, но новая волна российского кино, видимо, так не считает, и в каком-то смысле убила лояльность обыкновенного зрителя к нашему осмысленному кино. Хотя режиссерам новой волны зритель чаще и не нужен: они его считают попросту «быдлом». Есть даже такая популярная внутри кинематографической элиты фраза: «Не опускаться до уровня зрителя». То есть нравиться зрителю — дурной тон. Представляете, какой снобизм? Вот и снимают для коллег и людей посвященных, чтобы те возвели художника на пьедестал и пели ему дифирамбы. Но это чисто по Шварцу: «А король-то голый!» Проблема в том, что кино стало очень интеллектуальным, а эмоциональным, энергичным и сострадательным быть почти перестало.

— С таким отношением к кино и, главное, с такими высказываниями в адрес коллег, боюсь, вам долго ничего не будет светить на фестивалях…

Юрий Быков: А мне светило? (Смеется.) Я реалистически-пессимистически смотрю на кинематограф, в принципе.  Я-то понимаю, что у меня одна из немногих на фестивале проблемная драматическая картина, поднимающая социальную проблематику, оканчивающаяся мрачно, а зритель при этом с нее не уходит. Вот и делайте выводы. Можно снять картину артхаусную, поднимающую важную человеческую проблему, но она ни до кого не достучится, она интровертна.  В «Майоре» я сознательно шел на то, чтобы поднять проблему на разрыв аорты, сказать о том, что у меня болит, и в то же время обратиться  к массовому зрителю. А как иначе?! И вдруг  я вижу пренебрежительное фырканье в адрес картины, которая делалась для людей и людям же и пригодилась. Мне обидно за группу, которая работала практически на альтруизме. Эти молодые ребята верили в то, что сделанное нами будет оценено старшими коллегами. И они искренне не понимают, почему этого не произошло. За этим следует потеря ориентиров и веры в авторитеты. Во-вторых, мне за себя обидно. Потому что я никогда не был ангажированным человеком. У меня нет родословной, я из маленького провинциального города, пишу сам, играю сам, монтирую сам, я очень много делаю руками. Я рабочая лошадка, и не привык, сидя в кресле, изображать из себя  гениального режиссера.

— Вашего «Майора» покажет канал НТВ. Вы вообще не думали, что остросоциальная  тематика больше подходит для ТВ, нежели для проката?

Юрий Быков: НТВ — это удача. Федеральный канал все-таки. Увидит много людей. Спасибо им. Хотя на ТВ полуторачасовые фильмы на острую тематику чаще никому не нужны. Даже если драматическое кино сейчас ушло на ТВ, это все равно истории в 16 и более серий. Здесь имеет значение персонаж, а не то, что с ним происходит. В полнометражном кино ты должен за 1,5 часа успеть рассказать исчерпывающую историю на тему. Здесь главное не персонаж, а обстоятельства, события, идея. В телике это невозможно: ты сидишь, чешешь репу, потираешь руки и другие места, потому что не знаешь, что о персонаже еще говорить. Хронометраж, одним словом. Я пытался снимать 8 и 12 серий, и должен сказать, что даже на уровне сценария это очень утомительно.

— Алексей Учитель, на чьей студии вы снимаете свои картины, очень  лестно о вас отзывается. А другие продюсеры делают предложения?

Юрий Быков:  У меня вообще нет предложений. Мы сейчас выиграли тендер на картину «Дурак», которую я снова буду снимать на студии Алексея Учителя.

— Послушайте, но есть же куча альтернативных студий и продюсеров. Например, «Главкино»  Федора Бондарчука.

Юрий Быков:  Да, есть, но они делают кино коммерческое. Это не совсем то, чем я занимаюсь. Хотя в жанре я понимаю. И блокбастер сделать мог бы. Так или иначе, «Майор» — это триллер.

— С «Три ТЭ» не пытались подружиться? С Никитой Михалковым...

Юрий Быков: Никогда не думал об этом… Мне его кино импонирует, по крайней мере, до «Утомленных солнцем — 2»,  но Михалков  во всеуслышание объявляет, что надо снимать кино с надеждой в финале, и хочет сделать «Хартию морали» в кино. Эти намерения, с моей точки зрения, спорны.

— В своем «Майоре» вы показываете, как человек,  сына которого насмерть сбил полицейский, пытается отомстить и берет в руки оружие. Заканчивается все  тем, что убивают и его. Бунт маленького человека в нашей стране всегда обречен на такой исход?

Юрий Быков: Строить иллюзии по поводу того, что слабый человек может победить сильного, глупо. Но бороться надо. Только не силой. Мне не нравится то, что происходит в стране. Не нравится еще и потому, что я ОТТТУДА. Я недавно ездил в Рязань, проехался по области и понял, что все стало еще хуже. Я человек от сохи, и у меня болит за то, что происходит. С другой стороны, я понимаю, что революции никогда ни к чему хорошему не приводили. Что отчасти и показано в картине. Одно из первых моих интервью по поводу «Майора» было на «Дожде». Меня сразу попытались сангажировать и перевести разговор с картины в русло протестных движений. Я сказал: «Стоп! Я снял картину про менталитет и ситуацию, которые меня не устраивают, а вы хотите, чтобы я сейчас бегал с вашим флагом и кричал: даешь революцию в России! Ребят, вы делаете свое дело — вам за это платят, я — свое. Я не хочу, чтобы здесь кого-то резали и убивали». Менять ситуацию нужно начиная с каждого отдельно взятого человека: взятки не давать, говорить то, что думаешь, работать не за деньги, а за идею, тогда что-то изменится. Любая революция — огромная трагедия, и я не хочу быть ее провокатором.

— Вы как относитесь к советской власти?

Юрий Быков: С одной стороны, плохо, потому что советская власть — это тоталитаризм, репрессии, цензура. Но революция  1917 года была неизбежна. Ситуация назревала. Просто к власти пришли фанатики, не сумевшие правильно претворить в жизнь идею социальной справедливости. С другой стороны — 60—70-годы считаю самым одухотворенным и человечным периодом в жизни моей нации, несмотря на все недостатки. И советский период дал нам ценности, которые истоптаны и оплёваны за последние 20 лет поклонения деньгам. Скажу вам честно, социализм приемлю гораздо больше, чем капитализм, который считаю просто опухолью на теле человечества. У земли должен быть хозяин, но один человек не должен бесконечно наживаться на других. Во всем должна быть мера.

— Вы своего «Майора» сняли, чтобы что?

Юрий Быков: Мне важно сказать о том, что у меня болит большому количеству людей, у которых те же проблемы, и которые живут со мной в одной стране. Мне хочется, чтобы в Красноярске люди пришли, посмотрели и задумались. Люди, а не 15 коллег, которые на квартире смотрят кино под дорогой виски и умничают.

На «Кинотавре» меня расстроило решение жюри, но порадовали прокатчики, особенно региональные, которые говорили: да, мы можем не заработать на «Майоре», но мы  его поставим в нормальное время, чтобы люди могли это видеть и обсуждать. Значит, людям не все равно.

— В Рязани  фильм показали?

Юрий Быков: Нет еще. Я бы на самом деле не в Рязани его показал, а в Новомичуринске, где снимал. Я там родился, нам помогали там и милиционеры, и люди, которые работают в администрации — мы вместе выросли. Приложу все усилия, чтобы они увидели фильм.  Там, правда, проблема с широким экраном, один ДК — надо что-то придумывать.

А в Рязани фильм так и так покажут, я бы просто не хотел столкнуться лицо в лицо с людьми, которые прекрасно понимают, про что кино, но вынуждены делать вид. Ну, вот губернатор или начальник полиции посмотрят — и что они должны сказать? Скажут, какое хорошее кино, — это будет глупо и пошло. Думаю, они отнесутся к кино, как к провокации. Какой чиновник будет притворяться, что его в фильме «Майор» все устраивает?! Мне вообще посиделки с властью или богатыми крайне некомфортны, потому что эти люди живут по принципу «обогащайся». И мне с ними говорить не о чем, хотя мы живем в одном мире и в одной стране. Я по одну сторону реки размахиваю руками и кричу: что-то надо делать, а они — по другую. Они, как герой Невзорова в «Майоре», считают: «Надо, чтобы в городе все было тихо».

— Не пытались показывать фильм высоким начальникам из МВД?

Юрий Быков: А какой смысл? Они либо скажут: «Да, проблемы есть», либо: «Пошли на хрен, идиоты, у нас все в порядке! Мы форму еще раз сменили, название, а вы нам палки в колеса вставляете! Поимейте совесть, дайте нам на ноги встать! Мы сейчас создадим хорошие правоохранительные органы, которые вас будут защищать, так чего вы про нас эту ерунду снимаете?»

Поймите, у  меня и к гражданским большое количество претензий. Я же не говорю, что проблема только в полиции. Мы все пытаемся выжить в этой стране, но у каждого свой ресурс для выживания. Я могу договориться с соседом, чтобы он мне цветмет с завода утащил, а полицейские могут друг друга отмазать. И какая разница? И то, и другое не на благо страны. К тому же те в погонах, кто нарушает закон, родились-то не в погонах! Они как раз и родились в тех семьях, где воровать цветмет и кирпич, чтобы построить дачу, — вполне нормальное дело. «Ведь надо жить по-человечески». Это страна понятийная, пацанская, бандитская. Значение имеет не закон, а уговор, вот и государства не получается. К сожалению, люди уверены, что гражданский долг — это смешно и глупо.

— В Каннах вы  предупреждали: не ассоциируйте фильм исключительно с сегодняшней Россией.

Юрий Быков: В Каннах я не хотел выносить сор из избы. Закидывайте меня теперь камнями. Я не хотел сидеть и орать, как мне не нравится происходящее в моей стране. Не хотел давать им пищу для унижения моего дома: они только этого и ждут. И в итоге там я себя немного обокрал. Потому что, завопи я об этом, стал бы каким-нибудь вторым Сноуденом (смеется). Мне бы сейчас уже  искали политическое убежище, повесили бы баннеры моего фильма, и мои фотографии украшали первые полосы газет и журналов… наверное.

Я решил, что там надо просто показать картину, напирая исключительно на ее кинематографические качества. Так будет честнее по отношению к моей стране.

— Вы говорите про  жизнь  по понятиям. А что, другие страны иначе устроены?

Юрий Быков: Везде по-разному, конечно. В Африке, арабских странах и Китае еще хуже, чем у нас. Человеческая жизнь ничего не стоит. Европа ценит права человека, но оказалось, что она слишком слаба, чтобы противостоять процессам индивидуализма и нравственного разложения. Америка… Сколько уже фактов, что там олигархическая верхушка высасывает из всего мира кровь и паразитирует на странах третьего мира. Правда, уровень жизни выше, но какой ценой? ФРС, Уолл-стрит, войны за нефть в арабском регионе, бомбежки Косово… Совершенных режимов нет. С одной стороны, я понимаю, что мир прагматичен, и что выживает сильнейший. С другой — у меня есть иллюзорная мечта, что однажды люди поймут, что можно жить… как-то по-другому.

— В силу кино в этом смысле верите?

Юрий Быков: Нет, конечно. Моя задача — дать повод для обсуждения. Если у кого-то есть желание что-то изменить в жизни — это его подтолкнет. Это нормальная задача художника. В ментальные изменения общества в целом я не верю, потому что менталитет любой нации складывался на протяжении тысячелетий и меняться будет так же долго.

— Менталитет во многом складывался под влиянием религии.

Юрий Быков: Если вы хотите знать мое мнение, то вот оно: любая религия тормозит нравственное развитие. Может, законы шариата кого-то устраивают, но я не считаю возможным закапывать женщину в землю, если она изменила мужу. Это нормально для глубокого средневековья.

Православие пропагандирует более жертвенные вещи, более тонкие и пронзительные человеческие ценности. Но позиция смирения и разделения на рабов и царей… Как долго сквозь это пробивалась наука, моральное развитие общества… На Западе с религией всегда играли в двойную игру, и если вера вступала в конфликт со светскостью, побеждала светскость. Однако последствия этой игры меня не устраивают. Нужны нормы, заложенные самой природой.

— Природой явно не заложены однополые браки. Но симпатичная вам Европа  их легализирует.

Юрий Быков: Я против. Я не готов писать трактаты о том, как надо жить, но для себя четко определил, что не одобряю однополые браки. При этом я не буду бегать за геем с лопатой, выкрикивая: «Иди сюда, сволочь!» (Смеётся). Хотя близко к себе этих людей стараюсь не подпускать. Они меня раздражают…

— И как же вы существуете в вашей-то кинематографической тусовке?

Юрий Быков: В МОЕЙ тусовке таких людей нет (смеется). В ближайшей, по крайней мере. Я не мешаю жить никому, но имею право не любить то, что не люблю. Я даже в «Фейсбук*е»  как-то написал: «А имею ли я право открыто высказывать своё отношение к меньшинствам? Не бить, не издеваться над этими людьми, а просто не любить их и не подпускать их к себе? Ведь если нет — это такой же фашизм по отношению ко мне. Я природой устроен нормально, и мне рядом с такими людьми некомфортно. Почему я должен ломать своё естество, а не просто избегать их общества?» На что мне многие стали писать: «Нет, не имеешь права, ты должен их уважать и здороваться с ними за руку!» А я не могу здороваться за руку с мужиком, который делает другому мужику… известно что… Ну, не могу, и всё тут.

— Вы тоже живете по понятиям.

Юрий Быков: Нет. Верю в прогресс, но не признаю гендерную подмену, которую считаю губительной для психики нормального человека. Есть люди с дефектом от природы, но это редкие, частные случаи — к ним претензий нет. А в основном это мода, которую хотят навязать молодым, чтобы те чувствовали себя исключительными, не такими, как все, ничего не делая, вместо того, чтобы просто работать над собой морально и интеллектуально.

Нужно соблюдать баланс. Не надо отращивать бороды, но не надо и мужикам на мужиках жениться. И детей в такие семьи для усыновления отдавать нельзя. Потому что выросший в такой семье ребенок будет считать, что папа от мамы ничем не отличается. И кем он будет, когда такой пример перед глазами? Сексуальное меньшинство должно оставаться меньшинством. А когда оно искусственно пропагандирует себя и замахивается на то, чтобы стать большинством лет через 20, когда гей становится мэром и начинает лоббировать законы в их интересах, когда они становятся всесильной диаспорой, — это неправильно. В общем, не нравится мне все это… Вот и выходит, что я и не либерал, и не националист, и не фашист. А кто я? Я нормальный.

— Ваша новая картина называется «Дурак». Расскажите, о ком она?

— История провинциальная. Про парня лет 30, который выезжает на вызов в ветхое общежитие, построенное 40 лет назад. Он понимает, что оно должно в течение ночи рухнуть. Парень, человек неглупый, оценивая обстановку, понимает, что погибнут 800 человек. Он пытается предотвратить беду. Ситуация осложняется тем, что, если людей эвакуировать, их надо куда-то расселять, и  все это за счет бюджета города, который давно распилен. Чиновники понимают, что если все выявится, то их посадят за чудовищную растрату, а если людей не вывезти — они могут погибнуть, а, возможно, и нет…

В общем, мой герой за одну ночь проходит через все круги ада: от него отказываются родители, жена с ребенком, друзья, знакомые. Ему достается еще и от этих людей из общежития. Потому что они не верят в опасность и не хотят съезжать. Герой  у меня  на этот раз абсолютно положительный, и (уж приоткрою завесу тайны) заканчивается все не очень трагично.

Если в «Майоре» был заявлен изначально ущербный персонаж, который не мог выйти из ситуации не трагедийно, то здесь мы показываем человека, который что-то может изменить, некий моральный пример. Картина заточена на надежду, но все равно… это ведь частный случай, и это не значит, что завтра все начнут поступать так же. Пока есть дураки на Руси, она каким-то образом и держится.

— Алексей Учитель сильно вмешивается в ваше творчество?

Юрий Быков: Нет. Контролирует, конечно, но особо не давит. Он просто очень дельно советует. Как и его жена — продюсер Кира Саксаганская. Но они понимают, что я сложившийся человек, у меня есть опыт, и я точно знаю, чего хочу.

— Дурака будете играть вы или  ваш друг и любимый актер Денис Шведов?

Юрий Быков: У Дениса там небольшая роль. Возможно, дурака сыграю я.  Если похудею (смеется). Хотя для этого героя это и не важно. Он абсолютно обычный: ест квашеную капусту, гоняет шпану во дворе, растит ребенка, и, в общем-то, от него никто подвигов не ждет.

— Юра, очевидно, что вы много читаете-смотрите, человек вы с пытливым умом и неравнодушный. Можете назвать свои авторитеты в кино?

Юрий Быков: Книг-то я как раз давно не читал. Взял недавно в очередной раз «Игру в бисер» и бросил — усидчивости не хватает.  А кумиры у меня  очень простые. В российском кино на меня влияли: Панфилов, Герман, Авербах, Бондарчук, Митта. В новейшем: Учитель, Тодоровский, Месхиев. Нравятся: «Кандагар» Кавуна, картины Велединского — «Русское» и «Географ глобус пропил»… Звягинцев нравится, хотя с оговорками и не все картины… Люблю  американское кино 70-х — с одной стороны, осмысленное, с другой — динамичное: «Крестный  отец» Копполы, «Охотник на оленей» Чимино, «Марафонец» Шлезингера, «Телесеть» Люмета… Когда снимал «Майора», эстетически вдохновлялся «Пророком» Жака Одияра. Это один из самых моих  больших сегодняшних авторитетов.

— У вас брутальное кино. Есть надежда, что покажете когда-нибудь женский характер во всей красе?

Юрий Быков: В «Дураке» у  женщины-мэра будет очень интересный многогранный характер. Ее сыграет актриса (не скажу кто), известная в профессиональных кругах, но мало знакомая широкому зрителю. Помимо нее там 12 возрастных ролей, и я намерен задействовать всю плеяду серьезных артистов за 40 и 50.

Беседовала Илона Егиазарова